Ураган - [29]

Лю Шэн молчал. Он не настаивал больше на своем решении и отложил вещи в сторону.

Теперь Сяо Сян обнаружил исчезновение Сяо Вана.

Еще до начала разговора Лю Шэна с начальником бригады Сяо Ван ушел из школы. Дойдя до восточного края деревни, он присел возле стога пшеницы. Он злился на всех, а больше всего на Сяо Сяна:

«Зачем было освобождать Хань Лао-лю? Какая нерешительность при выполнении указаний Центрального Комитета партии! А что если тут сговор с помещиками?»

Сяо Ван заметил, что с западного конца деревни идет Сяо Сян. Он притворился, что не видит его, и отвернулся.

— Ты здесь? А я тебя ищу, — весело проговорил начальник бригады, садясь рядом.

— Начальник! — Сяо Ван назвал его «начальником» вместо обычного и дружеского «старина Сяо» или «товарищ Сяо Сян». — Начальник! — повторил он с ударением. — Я совершенно не понимаю, зачем освободили этого Хань Лао-лю.

— Боимся его, — рассмеялся Сяо Сян.

— Если будем поступать так и дальше, получится, по-моему, не только боязнь, а прямо капитуляция! — весь вспыхнул Сяо Ван. — Если ты будешь продолжать в том же роде, я… завтра же уеду.

— Завтра — поздно! Лю Шэн сегодня собирается. Вот и поезжайте вместе, счастливого пути! — со смехом отозвался Сяо Сян, но вслед за тем быстро поднялся и внушительно добавил: — Арестовать помещика — дело легкое, отпустить на его долю один патрон из маузера — еще того легче. Но вопрос вовсе не в этом: мы еще не успели поднять на борьбу массы. Выходит, не они, а мы боремся вместо них. Разве это дело? Если мы не будем терпеливы в нашей работе и не сумеем воодушевить людей на то, чтобы они в своем гневе сровняли с землей эту многовековую феодальную крепость, феодализм никогда не рухнет. Что толку в том, что убьем одного Хань Лао-лю? Явится другой Хань Лао-лю.

— Ты его отпустил. А вдруг он убежит? — спросил Сяо Ван.

— Я думаю, что этого не случится. Он как раз полагает, что скорее мы убежим. А впрочем, если и убежит, рано или поздно мы его найдем. Когда массы по-настоящему поднимутся, мы раскинем такие сети, что будь он самым Но́-чжа[18] все равно ему не ускользнуть.

Сяо Ван встал, и они вместе вышли на шоссе.

— Сегодня выступал один паренек, одетый в безрукавку с заплатами всех цветов. Ты обратил на него внимание? — спросил Сяо Сян.

— Чжао Юй-линь сказал, что его зовут Го Цюань-хай. Раньше он батрачил у Хань Лао-лю, а теперь работает батраком у арендатора Хань Лао-лю Ли Чжэнь-цзяна.

— По-моему, это наш человек. Разыщи его и побеседуй.

Когда они вернулись в школу, ужин был готов и ждали только их.

IX

Сяо Ван попросил Чжао Юй-линя помочь ему разыскать Го Цюань-хая. Они нашли его у колодца. Он поил лошадь. Здороваясь, парень широко улыбнулся, показав белые ровные зубы. На нем была та же безрукавка со множеством заплат. Чжао Юй-линь познакомил их.

— Вы тут побеседуйте, а у меня еще дела есть, — сказал он и ушел.

Сяо Ван помог крутить ворот колодца. Го Цюань-хай вылил в каменное корыто полное ведро воды и погладил жеребца по ровно подстриженной гриве.

— Еще молодой да горячий, но в работе хорош, — заметил Го Цюань-хай, когда они повернули к дому. — Ты посмотри, ноги у него какие сильные.

Разговаривая, они подошли к дому Ли Чжэнь-цзяна. Большой двор был обнесен деревянным забором и чисто выметен. На северной его стороне находился пятикомнатный дом. Амбары помещались направо от дома, конюшня и крупорушка — налево.

Го Цюань-хай провел Сяо Вана в свою лачужку в левом углу двора. На крошечном кане не было даже цыновки. Ее заменяла набросанная кое-как трава, прикрытая рваными мешками.

— Если я перееду к тебе жить, как ты посмотришь на это? — спросил Сяо Ван.

— Что ж, будет хорошо. Не побрезгуешь моей бедностью, переезжай.

Сяо Ван ушел и вскоре вернулся со своей постелью.

С того дня как они поселились вместе, расставаться им приходилось лишь на самое короткое время, когда Сяо Ван уходил в школу обедать. Оба были молоды, сошлись характерами и быстро сделались настоящими друзьями. С утра Го Цюань-хай отправлялся в поле. Сяо Ван шел с ним. Потом Го Цюань-хай работал на огороде. Сяо Ван помогал ему. Они вместе резали солому и жмых на корм лошадям, кормили свиней, мололи кукурузу. Разговаривали же они день и ночь, и Сяо Ван многое узнал о своем новом друге.

Го Цюань-хаю было двадцать пять лет, однако возле глаз его уже обозначились морщинки. Он рано потерял мать и с самого детства узнал нищету. Отец его Го Чжэнь-ган батрачил у Хань Лао-лю, а сам Го Цюань-хай с тринадцатилетнего возраста пас помещичьих лошадей.

Как-то вечером, в конце года, Хань Лао-лю устроил у себя картежную игру. Удобно расположившись на теплом кане, он послал за Го Чжэнь-таном и, когда тот явился, предложил:

— Старина, у нас не хватает партнера. Садись играть.

— Да я совсем не умею, — замахал руками робкий Го Чжэнь-тан и хотел было уйти.

Хань Лао-лю схватил его за рукав и, раздраженный отказом, прикрикнул:

— Я не погнушался тобой, а ты отказываешься! Значит ты мною гнушаешься?

— Как можно, господин! Я совсем не потому… — залепетал испугавшийся старик.

— Тогда садись и не бойся. Ручаюсь, что не проиграешь. У тех, кто не умеет играть, рука счастливая. Давай, брат, давай.