Упреждающий удар - [50]
- Будешь десятным ватаманом. На вот этих воев - дожги!.. И возьми потом ту вон темницу, - показал на слева от Дворца полуподземные длинные строения за невысоким забором.
Услышал о темнице - вспыхнула у Митяя в груди хмельная надежда, сердце забилось пойманной птицей: "Может, Марфу с Ванютой тама-ка найду! - но тут же отрезвляющая мысль: - В темницах у них одни мужи-полоняне - женок разбирают по домам... гаремам".
На миг появившуюся на разбитом окровавленном лице Митяя тень растерянности боярин Андрей Воронцов понял по-своему:
- Хватит у тя сил - смотри, чево стоит один Иван, - показал на огромного молодого воя. - Там у их мало осталось сторожей... Освободи полонян и помоги мне - пойди на приступ вон тех мечетей, - махнул рукой в сторону низкорослых башен - мечетей. - Не дай им выйти оттуда, запри их там... А Дворец я сам...
Митяй посмотрел на царский дворец, - на соединенные друг с другом переходами одноэтажные здания с плоскими крышами с загнутыми кверху краями, с большой мечетью в глубине, ожил: "А вдруг там они?!" - блеснул глазами...
...Зародился день, но не показалось рыжее татарское солнце - небо закрыла серо-бурая дымная пелена.
Прибежали скоровестники от московского боярина. Сообщили, что сожжен амбар с оружием и что вместе с освобожденными из тюрьмы полонянами бьются внутри Дворца - просили помощь...
- Боярин велел сказать, што зело много воев погибло, и ежели не пособишь, то ханских женок... гарем не поимати...
Константин Юрьев сбежал на землю - его трясло, зубы стучали от озноба, нетерпения, страсти... - отослал полусотню на помощь. Наказал:
- Царских женок, ребенков полоним - Ахмедку победим!..
Пока семья его будет у нас в руках, он не пойдет на Русь... Иди!..
Дайте знать, когда полоните, и сразу к ушкуям - меня не ждать.
Стремительно ушла, как улетела, развевая кафтанами, резервная полусотня - засиделись, истомились.
Вятский воевода облегченно вздохнул - сожжены запасы ханского оружия, освобождены русские полоняне. Они были бы проданы арабам или персам - редко русских оставляли в Орде - они никогда не превращались в рабов-скотов: восставали и, если оставались живы, уходили... Появилась надежда добиться своей цели... Тряхнул головой, в глазах заплескало, забушевало синее пламя, вбежал на глядень...
...Ушкуи не дошли до берега: сели на мель. Сотенный Осип Кириллов спрыгнул - вода по пояс, ноги провалились в ил. Выдергивая одну ногу за другой, пошел на темную стену конных татар. "Ждут, когда на берег вылезем", - обернулся: уже различить лица воев.
- Поворачивай! - и сам повернул налево, - на мост.
Татары взвизгнули, начали стрелять. Русские, защищаясь щитами, упрямо шли по воде к мосту.
- Стрелите!..
Аким Белый бросился за сотенным. Стрела тюкнула в бок, не пробив кольчугу, повисла на кафтане. Поднял тяжелый лук, повернулся - ответил стрелой: она мягко, бессильно ушла... "Тетева намокла!.." - бросил в воду, отцепил круглый, обитый жестью щит, прикрыл лицо.
Два-три русских воя остановились, согнулись, споткнувшись, упали, - другие стонали от боли, но шли по колено, по пояс в воде...
Мост! С ходу, не выходя из воды, с яростным ревом бросились на деревянные перила моста, на татар.
Никто не думал, сколько их. В том, как сейчас русские воевали, атакуя небольшими силами с решительностью, напором, равными огромному полку, было что-то ужасное, сверхъестественное, не укладывающееся в здравый смысл.
Осип-сотенный, - длиннорукий, среднего роста, но на голову выше татар, - взяв двумя руками меч, вертелся на мосту: бил по перекошенным от ужаса и злости мордам ордынцев.
Он знал: Юрию Волковцеву не выбраться на мост. Только его, Осипа, сотня смогла перерезать путь на Сарай, остановить беспрерывно подходившую помощь. "Лишь бы успели Дворец взять!" - лицо в крови, несколько стрел порезали незащищенное лицо...
Рядом плясал, крутился, сверкал глазами коренастый Аким Белый. Вдруг как прорвало плотину - давнули татары, вперед вырвались конные, ударили копьями...
Аким увидел, как повалился пораженный копьем татарского бея сотенный, - задохнулся от ярости, замахнулся мечом, - удар по руке - боль, - меч вылетел...
Прямо с коней попрыгали татары, сели на него верхом, стали крутить веревками... Он рвал левой рукой веревки, вонючие ватные халаты на татарах, пытаясь сбросить с себя ордынцев, - правая висела плетью, - но не мог... С тоской, болью оглянулся - может кто поможет, но помочь было некому: то там, то здесь - выдавленные с моста на берег, - по отдельности бились русские... Тучи конных галопом шли на город...
...Афанасий Веригин - простоволосая голова его в кроваво-грязной пыли - лежал кверху лицом на горячей земле.
К нему подбегали то один, то другой десятные ватаманы; откинув пегую бороду, он шевелил губами - что-то говорил - и слабо отталкивал их руками, показывал, чтобы шли - сражались...
Ударная сотня подобно океанской волне ударилась о сплошную рать врага, смела передние пешие порядки, а они, ордынцы как будто того и ждали, - ханская конница, раскидав своих же - остатки пешего войска - защитников города - двинулась навстречу...
Отчаянно сражающиеся русские под напором во много раз превосходящего их противника отошли до догоравших юрт.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.