Упражнения в стиле - [13]

Шрифт
Интервал

Nemnogo pozzhe ia snova uvidel ego pered vokzalom Sanktlazar v companii dendi, kotoriy sovetoval emu nemnogo pereshit’ pugovitcu ego pal’to.

85. Контрпетри

Олнажды оподо колудня на пладней зощадке абтовуса я увичел деловека сло сишком шинной длеей и шлярой, окпуженной бетеной плетевкой. Внетапно эзот тик опликает ссоего воседа, котопый настурает егу на номи. Поном от покежал б мободному свесту.

Пумя часами двузже я есно гона удивел веред покзалом Лан-Сазар сли выпрушивании доветов от сенди.

86. Ботаническое

После ожидания не фунта изюма под чудо-подсолнухом я прививаюсь в полную горницу людей, прорастающую летом тем же цветом. Там я откапываю молодой баклажан, отправившийся на картошку, с высоко висящей грушей и широким венчиком огородного чучела. Этот огурчик, съевший лимон, плакучей ивой лузгает на соседнюю грядку, откуда ему достается на орехи. Но его горох ударяется об стену, и приняв лук от семи недуг, он высаживается в темнице, коса на улице.

Позже он снова прорезается мне перед пригородными тропами, где яблочко от яблони приносит ему каштаны по поводу ста одежек, всех без застежек.

87. Медицинское

После непродолжительного сеанса гелиотерапии я боюсь быть помещенным в карантин, но в конце концов поднимаюсь в карету скорой помощи, полную лежачих больных. Там я диагностирую вялотекущую гастрологию хронического гигантизма с трахеидальной элангацией и ревматизмом, деформирующим ленту его шляпы. Внезапно этого кретина одолевает приступ истерического кризиса, поскольку один доходяга травмирует ему мозоли. Излив желчь, он помещается в изолятор для щадящего лечения своей конвульсии.

Позже я снова увидел его стоящим в состоянии ремиссии перед Лазаретом, как раз когда он получал консультацию от одного шарлатана по поводу фурункула, который обезображивал его грудину.

88. Оскорбительное

После омерзительного стояния на гнусной жаре я все же вперся в грязный автобус, где жалась толпа придурков. Самым большим придурком из всех был прыщ с немеряным свистком, выпячивающий уродский кепчур с веревкой вместо ленты. Этот наглец принялся выступать, что старый козел, впавший в маразм, оттаптывает ему копыта; но тут же сдрейфил и смылся на свободное место, еще теплое от пота чужой задницы.

Двумя часами позже, вот не везет, я снова попал на того же придурка, когда он разглагольствовал с другим уродом перед этим сволочным сооружением по прозвищу санлазарский вокзал. Они трепались по поводу пуговицы. Я сказал себе: опускай он, поднимай свой прыщ — все равно останется поганым уродом, придурок.

89. Гастрономическое

Протомившись на слабом открытом огне до золотистой корочки, я наконец попробовал фисташкового десерта, полного орешков, как перезрелый сыр живчиков. Среди этого винегрета я заметил одного пельменя с колбасой длинной, как день без хлеба, и гренком на голове, окруженным чем-то вроде проволоки для разрезания масла. Этот цыпленок табака принялся подниматься на дрожжах, как кислое тесло, поскольку некий сухарь делал из него ромбабу, уминая его лапки тяжелым прессом. Но он быстро перестал взбивать сметану до состояния пены, чтобы дать отстояться в освободившейся форме.

Я как раз повторно взял фисташковый десерт перед буфетом вокзала Сан-Лазар, когда снова увидел моего пельменя с длинной колбасой, поданного с гарниром из жареного фрукта того же теста, который диктовал ему рецепт украшения на корочке. Шоколадной корочке.

90. Зоологическое

В час, когда львы идут на водопой, нас везли в вольере к площади Шамперре, и я заметил зебру со страусиной шеей, которая носила бобрик, окруженный сороконожкой. Внезапно этот жирафенок принялся беситься под предлогом, что соседняя тварь отдавила ему копыта. Но чтобы не получить по рогам, он поскакал к оставленной норке.

Позже перед зоосадом я снова увидел того же петушка, когда он перечирикивался с птичкой зазу по поводу своего оперенья.

91. Бессильное

Как передать ощущение, которое производит контакт десяти тел, зажатых на задней площадке автобуса S, однажды около полудня, поблизости от улицы Лиссабон? Как пересказать впечатление от персонажа с деформировано длинной шеей, у которого лента неизвестно почему заменена куском бечевки? Как передать впечатление, которое производит грубость невозмутимому пассажиру, несправедливо обвиненному в хождении по ногам кое-кого, и этот нелепый кое-кто оказывается вышеописанным персонажем? Как передать впечатление, которое провоцирует бегство этого последнего, скрывающего свое малодушие за слабым предлогом использования сидячего места?

Наконец, как сформулировать впечатление, которое вызывает новое появление этого молодца перед вокзалом Сан-Лазар двумя часами позже в компании элегантного друга, подсказывающего ему варианты улучшения одежды?

92. Стиль модерн

Однажды около полудня мне довелось присутствовать в омнибусе при следующей небольшой трагикомедии. Франт, обремененный длинной шеей и, странное дело, тонкой леской вокруг котелка (мода, которая нынче расцветает пышным цветом, но которую я отвергаю), посреди давки внезапно возмущается, обращаясь к соседу с надменным упреком, плохо скрывающим слабый, скорее всего, характер, обвиняя его в регулярном растаптывании его лакированных туфель каждый раз, как дамы и господа заходят и выходят на пути к воротам Шамперре. Франт не стал ждать, когда ему будет дан отпор, который, без сомнения, привел бы к поединку, и быстро влез на империал, где его ожидало свободное место, поскольку граждане, занимающие наше средство передвижения, только что ступили на мягкий асфальт тротуара площади Перьер.


Еще от автора Раймон Кено
С ними по-хорошему нельзя

УДК 82/89 ББК 84.4 Фр К35Перевод с французскогоСоставление, перевод и примечанияВалерия КисловаПослесловиеПаскаля Лётелье, Валерия КисловаХудожникМихаил ЗанькоКено, РаймонСалли Мара: С ними по-хорошему нельзя. Интимный дневник Салли Мара /Составитель и переводчик с фр. В. Кислов. Послесловие П. Лётелье и В. Кислова. — СПб.: Издательство «Симпозиум», 2001. — 366 с.ISBN 5-89091-140-6Наследие знаменитого французского писателя Раймона Кено (1903–1976) включает в себя три произведения, опубликованные им под псевдонимом (якобы) существующей ирландской писательницы Салли Мара.


Зази в метро

«Зази в метро» — один из самых знаменитых романов французской литературы XX в. Он был переведен на многие языки и экранизирован французским режиссером Луи Малем («Золотая пальмовая ветвь», 1972). Фабула проста — описание одного дня и двух ночей, проведенных юной провинциалкой в Париже. Капризную Зази совершенно не волнуют достопримечательности Парижа, а ее единственное желание — прокатиться на метро, но, увы — рабочие подземки бастуют. Здесь все вывернуто наизнанку — дядюшка Габриель — не совсем дядюшка, тетушка Марселина — вовсе не тетушка, темная личность Педро Излишек оказывается в итоге Гарун аль-Рашидом, а вдова Авот`я и полицейский Хватьзазад ловят гидасперов на улицах города.


Одиль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


День святого Жди-не-Жди

Роман Раймона Кено «День святого Жди-не-жди» повествует о стране, где царят странные обычаи и ритуалы, а ее окаменевший правитель стоит в виде статуи перед мэрией. Это миф с легендарными героями и не менее легендарными событиями и одновременно — это комический очерк о колониальном туризме, язвительная критика этнографических стереотипов и отстраненный взгляд на абсурдность «цивилизованного» общества.Роман впервые выходит на русском языке.


Последние дни

«Последние дни» — это рассказ о жизни и конце времен, о преходящем и вечном, о грустном и смешном. Для одних героев речь идет о последних днях юности, для других — жизни. Последние иллюзии, последние надежды, последние аферы, последняя любовь — несколько занятных историй, выхваченных из водоворота жизни искушенным взглядом старого официанта парижского кафе, в душе философа и большого поклонника астрологии. Пародийное и вместе с тем философское произведение, едко написанное, изобилующее нелепыми ситуациями, беспристрастная и откровенно веселая книга.Раймон Кено (1903–1976) — один из признанных классиков XX века, выдающийся французский писатель, поэт, сценарист, переводчик, математик и художник, участник сюрреалистического движения, один из основателей УЛИПО (Мастерской Потенциальной Литературы или Управления Литературной Потенцией), Трансцендентальный Сатрап Патафизического Колледжа, директор «Энциклопедии Плеяды», член Гонкуровской академии.


Голубые цветочки

Раймон Кено (1903–1976) — выдающийся французский писатель, поэт, эссеист, переводчик, сценарист, лауреат нескольких престижных литературных премий, в том числе премии Черного юмора, участник сюрреалистического движения, один из создателей УЛИПО, Трансцендентальный Сатрап Патафизического Колледжа, и вместе с тем, член Гонкуровской академии, основатель и директор «Энциклопедии Плеяды», известный эрудит, а также художник и математик.С одним из главных героев романа «Голубые цветочки», герцогом д’Ож, мы встречаемся… каждые 175 лет.


Рекомендуем почитать
Путь и шествие в историю словообразования Русского языка

Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.


Набоков, писатель, манифест

Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.


Большая книга о любимом русском

Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.


Прочтение Набокова. Изыскания и материалы

Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».


Именной указатель

Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.


О семантической структуре словообразовательно-этимологических гнёзд глаголов с этимологическим значением ‘драть’ в русском языке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.