Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа - [23]

«Ведь этак мало-помалу придем к заключению, что и вовсе нет преступлений, а во всем “среда виновата". Дойдем до того, по клубку, что преступление сочтем даже долгом, благородным протестом против “среды". “Так как общество гадко устроено, то в таком обществе нельзя ужиться без протеста и без преступлений". “Так как общество гадко устроено, то нельзя из него выбиться без ножа в руках". Ведь вот что говорит учение о среде в противоположность христианству, которое, вполне признавая давление среды и провозгласивши милосердие к согрешившему, ставит, однако же, нравственным долгом человеку борьбу со средой, ставит предел тому, где среда кончается, а долг начинается.

Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и свободу его. Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить. Ведь этак табаку человеку захочется, а денег нет – так убить другого, чтобы достать табаку. Помилуйте: развитому человеку, ощущающему сильнее неразвитого страдания от неудовлетворения своих потребностей, надо денег для удовлетворения их – так почему ему не убить неразвитого, если нельзя иначе денег достать?».

Федор Достоевский «Дневник писателя» (1873)

В ожесточенной борьбе либеральных течений между собой и в их общей борьбе с традиционализмом наиболее стойким к концу XX века оказался буржуазный либерализм, принявший форму неолиберализма. Благодаря своей изворотливости, конформизму, непринужденной смене стратегических ориентиров (сегодня анархия свободного рынка – завтра фактически государственное регулирование экономики; сегодня расовая дискриминация, запрет на межрасовые браки – завтра узаконивание однополых браков) буржуазный либерализм продемонстрировал завидную живучесть. Потерпевший поражение социализм, слепо и некритично следовавший марксистской догме, оказался инертным и неповоротливым, не говоря уж об экстремистском национал-социализме, просуществовавшем всего 12 лет. Правда, нет правил без исключений – мудрый социалистический Китай, дозировано и под контролем государства успешно внедривший в тотальную социалистическую систему элементы либеральной рыночной экономики, стал мировым лидером по росту экономики и благосостояния населения. Но это отдельная тема.

Тем временем на смену XX веку пришел век под очередным порядковым номером – XXI, ознаменовавший вступление человечества в третье тысячелетие Новой Эры.

1.3. Неожиданное самовозгорание либерализма в XXI веке или пламенный привет от старика Гегеля

1.3.1. Противоречия, незамеченные либерализмом

Лучи взошедшего в XX веке над миром либерализма были настолько ослепительны, что не все и не сразу заметили на нем темные пятна. Между тем, пятен на либерализме было много, и далеко не все они были своими собственными. Некоторые из них были унаследованы либерализмом от его предтечи – эпохи Просвещения.

«…Просвещение тоталитарно как ни одна из систем. Неистина его коренится не в том, в чем издавна упрекали его романтически настроенные противники, не в аналитическом методе, не в редукции к элементам, не в разрушении посредством рефлексии, но в том, что для него всякий процесс является с самого начала уже предрешенным. Когда некой математической процедурой неизвестное превращается в неизвестное того или иного уравнения, на нем тем самым ставится клеймо давно и хорошо известного, еще до того, как устанавливается какое бы то ни было его значение. Природа, как до, так и после квантовой теории, является тем, чему надлежит быть постигнутым математическим образом; что тому противится, все неразложимое и иррациональное подвергается травле со стороны математических теорем».

Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно «Диалектика просвещения. Философские фрагменты»

Это первое системное противоречие, унаследованное либерализмом от эпохи Просвещения. Суть его заключается в следующем. Философами Просвещения разум человека a priori был провозглашен свободным, совершенным и абсолютно независимым от каких-либо внешних сил и авторитетов. Несомненно, что такой воодушевляющий постулат вдохновил все последующие поколения homo sapiens на использование своего сокровища на полную катушку. Нещадно используя неограниченную свободу своего разума, человек, главным образом, направляет ее на поиски неких идеальных правил и законов, которые могли бы осчастливить все человечество. В конечном счете, как ему кажется, homo sapiens открывает такие законы – вырывает у природы ее «тайну». Эта тайна оказывается рядом установлений, догм, сформулированных все тем же человеком. Но теперь, наделив эти, очень понравившиеся ему догмы-законы титулом «объективные», человек с рабской покорностью должен им подчиниться. Таким образом, ненадолго провозгласив себя свободным и в порыве свободного творчества вскоре изобретя или открыв закон, который предписывает ему условия и правила его дальнейшей жизни, человек тут же себя навечно закабаляет этим законом до открытия следующего. Иными словами, человек странным образом использует свою свободу всего лишь для того, чтобы через короткий промежуток времени расстаться с нею навсегда. Став заложником своих собственных идей, бывший до того свободным, человек, по неумолимой логике Просвещения, автоматически превращается всего лишь в часть универсальной мировой системы, становится ее винтиком. Разумеется, при этом он неизбежно теряет свои свойства субъекта и неотвратимо становится объектом управления выведенной им с математической точностью системы, т. е. становится рабом изобретенного им же самим закона, который тут же начинает диктовать человеку идеал, к которому тот должен стремиться. При этом человек безвозвратно теряет и важнейший элемент свободы – право на постановку и самостоятельный выбор целей и задач; за ним остается только право на выбор методов и средств достижения поставленных «объективными законами» целей. Инициатива полностью переходит из рук человека в щупальца «объективных законов». В итоге, выбив сам у себя из рук важнейший инструмент самоутверждения и самоорганизации – целеполагание, покорно смирившись с диктатурой очередной «естественно-научной» теории, человек становится беспомощной игрушкой в лапах этой теории, не имеющей никакой собственной цели и смысла жизни, кроме заполнения определенной ниши в живой природе и выполнения свойственной этой нише функции. Это неразрешимое противоречие между декларацией абсолюта человеческого разума и той жалкой ролью, которая отводится человеку его же разумом на решение его насущных жизненных проблем, до сих пор не имеет внятного объяснения ни в рамках классических идей Просвещения, ни в современных либеральных теориях.