Употреблено - [78]
– Вряд ли кто-нибудь захочет совместить модель такого члена со своим.
Чейз покраснела.
– Это, конечно, пенис Эрве. А патология его вовсе не смущает, поверьте. Эрве, можно сказать, превратил свой член в популярную достопримечательность. Он не такой кривой, когда не стоит. Тут ему, наверное, кто-нибудь помог. Может, один из его покровителей.
– Ну вот, он у вас на компьютере. И что вы с ним будете делать?
Чейз вернулась к трекпаду.
– Итак, мы помещаем файл в виртуальное рабочее пространство, и появляется панель инструментов, с помощью которых его можно вращать, вот так, крутить, уменьшать, увеличивать. Сделаю его больше натуральной величины – так просто, ради смеха. Если мы выйдем за границы физического рабочего пространства принтера, программа предупредит, так что тут не ошибешься. Потом запускаем делитель изображения, и он шинкует наш виртуальный объект на слои, чтобы принтер потом мог сконструировать физический объект. Это называется быстрым прототипированием – красивый термин.
– А вы знаете, каков он в натуральную величину? Член вашего друга?
– Да-да, я видела его, и не раз. А теперь смотрите.
Она нажала кнопку “Изготовить”, и принтер ожил, печатающая головка на стальных рельсах задвигалась туда-сюда энергично, напористо.
– Видите, сзади к корпусу прикреплена бобина, на ней намотана розовая нить. Чем-то напоминает спиннинг. Нить бывает разных цветов, у меня оказалась ярко-розовая. Она из ПЛА – полилактида, это биопластик из возобновляемого сырья. Печатающая головка тянет нить через прозрачную трубку, видите? Нить идет в экструдер, там расплавляется и выходит через сопло на рабочую платформу – принтер слой за слоем печатает модель, и платформа медленно, почти незаметно опускается. На YouTube можно посмотреть, как работает принтер, в ускоренной прокрутке, там куча таких роликов. Завораживающее зрелище. Очень забавно. Платформа опускается, словно лифт, а на ней появляются грибы какие-нибудь. Эту штуку он будет печатать часа два, слишком много деталей.
Печатающая головка уже заложила основу, то есть основание пениса Эрве Блумквиста – розовый кружок, который на массивной рабочей платформе с подсветкой выглядел маленьким, жалким. Зрелище и в самом деле завораживающее, но еще больше Натана заворожила Чейз, он смотрел на нее через FabrikantBot 2, как через объектив, и не мог оторвать взгляда, сфокусировать его на чем-то другом. Чейз, казалось, была охвачена фанатическим азартом, какого Натан не наблюдал даже у Наоми, а для него это означало только одно – сексуальность в чистом виде, опасную сексуальность.
– Так чем болен ваш друг… как его… Эрве?
– Да, Эрве Блумквист. Мы учились вместе в Париже.
– Он прислал вам свой пенис с какой-нибудь целью? Вы что-то должны с ним сделать?
– Кое-что я с ним непременно сделаю. И Эрве, вероятно, догадывается, что именно.
Натан представил, как Чейз использует вырастающий на рабочей платформе принтера объект в качестве большого фаллоимитатора – больше ничего не шло в голову, – и сразу почувствовал, что и его член вслед за членом на экране наливается кровью – не самое приятное совпадение.
– Так от какой болезни у него пенис загнулся посередине?
– Тому виною три французских доктора.
– Что?
– Эрве говорил, его напасти от трех докторов: Пейрони – его именем и названо искривление пениса, Дюпюитрен – контрактура сухожилий, а потом и пальцев часто сопутствует болезни Пейрони, и руки в результате превращаются вот во что, – Чейз согнула левую кисть как клешню. – И доктор Рейно – у Эрве ступни иногда становятся лиловыми из-за плохой циркуляции крови, как только он замерзает хоть немного. Три французских доктора. Похоже на детский стишок, а?
– Вы, похоже, близко знакомы с этим парнем.
– Да, в Сорбонне мы тесно общались. Интересное было время.
Она сказала “Сорбонна”, как сказал бы житель Среднего Запада, никогда не слышавший французского произношения, с ударением на первом слоге – “cорбн”. Интересно, подумал Натан, Чейз постепенно развивала свой хитроумный метаязык, пытаясь устранить малейшие признаки французского из речи и мысли, подобно le schizo[31]Вольфсону, который превратил свой английский в смесь иврита, французского, немецкого и русского? В определенном смысле похожую инверсивную тактику использовал Беккет, написавший часть работ на французском – избавлялся от языка своей матери, – а перейдя на французский, вынужден был, как он сам говорил, писать яснее и лаконичнее.
Печатающая головка все ездила туда-сюда, накладывая полилактид слоями на рабочую платформу, рывками опускавшуюся все ниже и ниже по мере того, как продукт – пенис из биопластика – вырастал, словно сталагмит на полу пещеры. Принтер работал со сдержанным энтузиазмом, без юмора, радостно творил, экструдировал кривой возбужденный пенис – принтеру просто нравилось творить. Странно, конечно, сравнивать себя с FabrikantBot, но нечто общее у них с Натаном было. Натан знал, какая это радость – творить, неважно что, просто ощущать себя творцом, и радость заглушала его беспокойство насчет проекта Ройфе, химерической книги под названием “Употребленная”, которую, может,
