Употреблено - [23]
Наоми оттолкнула его.
– Что за черт?! Ты меня укусил! – Она приподняла левую грудь и разглядывала следы зубов на нижней ее стороне. – Это ж надо! Просто не верится…
– Это не я. Это Аростеги.
Наоми отмахнулась: что, мол, за ерунда?
– Тематический секс. Знаю, ты этого не понимаешь.
– Не понимаю. У меня не бывает эротических фантазий.
– Тема – это не совсем фантазия…
И вот он уже держит в руках “Никон D300s”, а Наоми позирует обнаженной. Ноги девушки ниже колен Натан обмотал простыней, так что видны были только бедра.
– Ну-ка, попробуй угадать, – предложил Натан, прячась от нее за фотоаппаратом. – Если я готовлю презентацию статьи, а ты – одна из моих героинь, о чем я собираюсь писать?
– М-м-м… Ты накрыл мне ноги простыней…
– Не просто накрыл.
– Ты их… спрятал.
– Не просто спрятал.
“Никон” дал короткую трескучую очередь – Натан расставил точки и многоточия.
Глаза Наоми расширились от удивления.
– Ты их ампутировал.
– Ага.
Наоми поерзала, поправила простыню.
– Ты имеешь в виду ту самую болезнь, когда человек хочет удалить какую-нибудь часть своего тела, потому что она вроде как лишняя?
– И ищет повсюду врача, который согласится отрезать вполне здоровую руку или ногу. Или и руку, и ногу.
– А в противном случае сам отпиливает пилой или отстреливает из дробовика. Да-да. Как это называется?
– Апотемнофилия.
– Точно. Больше известная как дисморфофобия.
– А в качестве психотерапии – ампутация.
– Нарушение целостности восприятия тела, биоэтический вывих. Аппетитно.
– Кстати, об этике, – Натан с фотоаппаратом в руках подошел к ней совсем близко. – По-моему, у меня приступ акротомофилии. Что делать?
Наоми смущенно хмыкнула.
– Я только “филию” поняла.
– Сексуальное влечение к людям с ампутированными конечностями.
Натан принялся тереться носом о ее бедро.
Наоми сдернула простыню, села.
– Мурашки по коже от твоих шуточек. – Она протянула руку. – Отдай фотик.
– Ой-ой-ой!
– Медицина – твоя прерогатива, а меня уволь. Я занимаюсь преступлениями. Это не такое грязное дело.
– Порой одно от другого отделить сложно. Я думал, свой фотоаппарат ты мне отдашь. Ты ведь, кажется, собралась обходиться айфоном. А у меня будет запасной.
Наоми шлепнула его протянутой рукой, и Натан отдал ей “Никон”. Она немедленно принялась удалять снимки.
– По-моему, ты только что пустила коту под хвост мою презентацию. Вот это настоящее преступление.
Наоми спрыгнула с кровати, стала запихивать “Никон” обратно в сумку. Сидя к Натану спиной, она разговаривала со стенкой.
– Слушай, ты ведь собирался в Женеву на эту… как ее? Всемирную конференцию по женскому обрезанию? По-моему, это гораздо интереснее ампутантов. В свое время об этом много писали, потом интерес резко остыл. Медицинские сенсации так быстро сходят на нет… Но практика женского обрезания, мне кажется, все равно тема острая.
– Что ж, спасибо за поддержку. Я думал, апотемнофилия как раз будет плавным переходом к этой теме. Ну да ладно. Женева и обрезание отменяются. Пока не закончу материал с венграми, уезжать из Европы рано – вдруг я что-то упустил, поэтому пока останусь здесь, в отеле. Так и напишу своему агенту, а еще – я ведь парень нескромный – попрошу выбить мне в “Нью-Йоркере”…
– Твой агент по-прежнему Ланс?
– Точно, старина Ланс. А потом, наверное, поеду домой, в Нью-Йорк. Туда, где тебя не бывает.
– Не люблю.
– Что, “Нью-Йоркер”?
– Прощаться с тобой не люблю. – Наоми сидела на полу, играла со своим айфоном, по-прежнему не глядя на Натана.
Он встал, прислонился к подоконнику.
– Однако же оставляешь меня в очередном номере очередного отеля.
Наоми взглянула на Натана и вздрогнула от неожиданности, будто вместо него обнаружила на подоконнике экзотическую птицу. Используя функцию расширенного динамического диапазона, Наоми сняла Натана айфоном без вспышки на фоне светлого окна.
– Бросаю тебя несчастного и возвращаюсь в Париж.
В одиночестве Натан дожевывал заказанный в номер ужин. На сайте mediascandals.com он обнаружил страничку, посвященную доктору Золтану Мольнару. Завибрировал айфон, Натан взял трубку.
– Натан, слушаю.
И услышал в ответ слабый женский голос:
– Натан?
– Да.
– Это Дуня.
– Дуня? Где ты?
– Дома. В дебрях Словении. Припоминаешь?
– Да-да.
Неловкая пауза. Дуня говорила так тихо, что он забеспокоился.
– Ты нормально себя чувствуешь?
Она судорожно вздохнула, и Натан понял: прежде чем позвонить ему, Дуня плакала.
– Натан, я, похоже, тебя заразила. Прости меня.
– Заразила? В прямом смысле?
– Болезнью Ройфе. Мне только что Мольнар звонил. Делал какие-то анализы и совершенно случайно обнаружил…
Тут ее голос прервался и будто завис, бесплотный, в воздухе.
Почти не раздумывая, вернее, совершая сложное мыслительное действие – обращаясь к памяти и обрабатывая полученную информацию, Натан забил в Google “болезнь Ройфе” и мигом подгрузил в разговор нужные сведения. Его пальцы порхали и скользили по экрану.
– Ройфе? – Натан успел кое-что прочитать в Сети и заговорил увереннее. – Случаев этой болезни не отмечалось с 1968-го.
