Уоррен Баффетт. Танцуя к богатству! - [111]

Эндрю Сервер написал много заметок для Fortune под названием Street Life («Жизнь на Уолл-стрит») и в 2006 году стал ведущим редактором журнала. Оказалось, что ему дали задание написать статью «Баффетт вернулся», когда Баффетт уехал в Калифорнию с группой друзей, чтобы поиграть в гольф. Баффетт сам в гольф тогда не играл; не мог из-за вывиха плечевого сустава. Но конкретно эта группа бизнесменов играла в клубах Пеббл-Бич, Спайгласс и Сайпресс Пойнт раз в два года, вот уже два десятилетия, и Баффетт не намеревался прекращать эту славную традицию.

Так что Энди тоже поехал на Пеббл-Бич. Он пробыл с Баффеттом весь день: в живописном отеле, где даже не было свободных номеров; в номере Баффетта; вечером, когда Баффетт и другие игроки собирались вместе. В компании были Чарльз Мангер, Том Мерфи из Cap Cities/ ABC, Джордж Гиллеспи из Cravath Swaine & Moore, Дон Грэм из Washington Post, Дэвид Готтесман и мой муж, Джон Лумис, из First Manhattan Co.

Энди тут же решил, что будет совсем неплохо и дальше продолжать свою карьеру репортера на Пеббл-Бич. Что неудивительно, с тех пор на журналистские задания он туда не ездил.

Кэрол Лумис

Десятилетиями имя Уоррена Баффетта вызывало в воображении картинку инвестора со способностью превращать все в золото – солидного, прямолинейного человека с глубокими ценностями, который (как говорят десятки биографий и учебники по инвестициям) верит в покупку «компаний», а не акций. Его влияние на биржу может посоревноваться с влиянием председателя Федеральной резервной системы и президента США; его инвестиционный стиль изучался и копировался легионами служащих, от Уолл-стрит до маленьких американских городков; люди читают (и цитируют) его официальные обращения в ежегодном отчете Berkshire Hathaway так, словно они – Евангелие Божие.

Так что, по самой меньшей мере, немного странно видеть этого самого человека, Уоррена Баффетта, в пижаме. Сегодня великолепное калифорнийское утро, и я сижу с 72-летним Баффеттом в его просторном номере на первом этаже в отеле Lodge на Пеббл-Бич. Снаружи сверкает октябрьское солнце. Вид на залив Кармел великолепен.

Газон у 18-й лунки обрамляет сцену справа; большие кипарисы стоят слева. Что касается Оракула из Омахи, он расслабляется, сидя на диване в махровом халате и пастельно-голубой пижаме, и пережевывает омлет, доставленный в номер.

Любуясь идеальным видом на Левое побережье, мы разговариваем о пузыре доткомов, который только что лопнул. «Это была массовая галлюцинация, – говорит Баффетт, – на сегодняшний день самая большая в моей жизни». Очень страшный вопрос, но Баффетт едва ли выглядит встревоженно. На его лице не видно ни тени сожаления. Может быть, потому, что Баффетт не был частью этой игры – ни образования пузыря, ни того, что он лопнул.

Это показывает нам другую черту Баффетта. Вот факт: он не только идеально осуществлял большую часть своих инвестиций все время, но также в спокойной, скромной, почти насмешливой манере оказался прав в остальном: в своих взглядах на выстраивание корпоративных отношений; по поводу опционов на акции и бухгалтерской реформы; по поводу корпоративной этики передачи по наследству, и просто сверхъестественно прав по поводу биржи.

Он действительно оказывался прав в этих вопросах на протяжении многих лет. И в последние месяцы корпоративных скандалов, неустойчивой экономики и патологически снижающегося рынка весь остальной мир, кажется, снова возвращается к мировоззрению Баффетта. Даже можно пойти на шаг вперед: все больше и больше людей, кажется, ожидают (или, по крайней мере, надеются), что он вступит в игру и спасет их от собственных ошибок прошлого. Потому что Баффетт контролирует через свою компанию Berkshire Hathaway один из самых мощных источников капитала на земле и недавно сумел купить крупные части американских бизнесов, особенно в таких сильно пострадавших секторах, как телекоммуникации, коммунальные услуги и энергетика. Он делает то, что всегда делал все эти годы: покупает на низшей точке рынка, а не на высшей.

Как бы просто этот подвиг ни звучал, никто не смог превзойти его. Для нас, простых смертных, этого достаточно, чтобы наблюдать за каждым его действием. Именно поэтому журнал Fortune вернулся к этому вопросу. Мы попросили Баффетта уделить нам немного его драгоценного времени, но в итоге получили невероятную возможность заглянуть в мысли Оракула на сорок восемь часов, а также очень долгий разговор, который охватывал все темы, от ядерных бомб до бросовых облигаций, от Барри Бондса (бейсбол) до Барри Свитзера (американский футбол) и Элиота Спитцера (губернатор штата Нью-Йорк).

Сейчас, однако, мы вспомним время, когда многие думали, что Баффетт был неправ. Сложно представить себе, что совсем недавно большое количество людей на Уолл-стрит и в Кремниевой долине считали, что этот рассказывающий сказки инвестор потерял хватку, его мнение неактуально, вышло из моды. Казалось, что восприятие Баффеттом вещей не сходилось с правдой. Правила игры изменились, а он этого не понимал. «Уоррену Баффетту стоит сказать: «Извините», – вспылил Харри Ньютон, издатель журнала Technology Investor Magazine, в начале 2000 года. – Как это он пропустил революцию в микросхемах, беспроводной связи, программировании, кабелях и биотехнологиях?»