Унтер-офицер и другие - [26]

Шухайда тем временем уставился взглядом в одну точку. Это означало, что он крепко задумался. Наконец он задал вопрос, который другой на его месте задал бы давным-давно:

— Выходит, никакой штурмовой группы в замке нет?

Галфи ничего не оставалось, как признать это. Однако Шухайда оказался отнюдь не таким «чокнутым», каким показался с виду.

— Значит, она ушла? — спросил он, потирая острый подбородок. — Тогда, господин прапорщик, скажите, пожалуйста, где же я могу их разыскать? Мне обязательно нужно сдать этого арестованного. Не выполнив приказа, я не могу показаться на глаза господину поручику Боткани.

Прапорщик оказался в затруднительном положении. Сказать, что штурмовая группа находится в замке, было уже нельзя. Да и где именно? В подвале? Сказать, что они не знают этого, — тоже не выход из положения. Какое-нибудь другое подразделение может себе позволить что-то не знать, но только не разведчики.

Прапорщик уже собирался наобум лазаря назвать какой-нибудь населенный пункт, но, как назло, не знал ни одного из тех, что находились поблизости.

— Прошу прощения, господин прапорщик, — поспешил на помощь Мольнар. — По-моему, мы можем сказать господину старшему унтер-офицеру всю правду.

Прапорщик так и обмер: «Правду? Только этого нам и не хватало». И жестом руки выразил протест.

— Как вы смеете?

Мольнар понимающе улыбнулся. Трюк, задуманный им, удался как нельзя лучше.

— Да, всю правду, хотя в прифронтовой полосе и не положено сообщать данные о передвижении частей…

Шухайда навострил уши: он был отнюдь не прочь узнать что-нибудь новенькое о положении войск, так как поручик из его роты, по сути дела, ничего не знал. Да и вообще все самые последние новости на фронте, как правило, узнавали от офицеров маршевых подразделений и их денщиков.

— Я прекрасно понимаю, что такое военная тайна.

— Мы в этом нисколько не сомневаемся, господин унтер-офицер.

— Что же, я этого негодяя дальше одного пустить должен?

— Это как раз неважно. У дезертира не останется времени ни о чем рассказать.

Шухайда обрадованно улыбнулся и подумал о том, что разведчики, видать, народ боевой, раз так говорят.

— С разрешения господина прапорщика, — продолжал Мольнар, не спуская глаз с Галфи, чтобы тот вновь не запротестовал, — могу сказать вам, что штурмовой отряд еще не прибыл сюда.

— Ага, но они уже заняли замок, да?

— Точно. С нашей, так сказать, помощью. А мы, господин унтер, полковые разведчики.

— Полковые? Извините, военная тайна есть военная тайна, но вот уж никогда бы не подумал, что вы полковые разведчики!

— Вы нас правильно поняли, господин старший унтер-офицер. Штурмовая группа нашего полка как раз двигается сюда. Командует ею подполковник Сомолани.

— Очень хорошо. Тогда все в порядке.

— Разумеется. Я так полагаю, что группа прибудет сюда часов в девятнадцать-двадцать, так как господин подполковник приказал подготовить помещения к девятнадцати часам.

Минутная радость на лице Шухайды сменилась озабоченностью.

— Тогда покорнейше разрешите доложить, что у меня ничего не получится…

Прапорщик нетерпеливым жестом разрешил унтеру продолжать говорить.

— Не извольте сердиться, что я доставляю вам столько хлопот, но ведь мне еще надо вернуться в Эльвирапусту.

— Можете возвращаться.

— Понимаю, господин прапорщик, но, если штурмовая группа прибудет сюда только в восемь вечера, когда же я вернусь в часть? Темнеет сейчас рано, я ведь и заблудиться могу.

— Этого я не могу решить, — сказал Мольнар, взглядом подбадривая Шухайду. — Этот вопрос может решить только господин прапорщик.

Старший унтер-офицер опять вытянулся:

— Господин прапорщик, покорнейше прошу вас, примите у меня этого Сийярто…

— Да как вам только в голову могло прийти? А кто его у меня охранять будет? У меня нет для этого солдат.

— Не извольте сердиться…

— Я не сержусь, но сделать этого не могу.

Галфи сейчас не играл. Он действительно не хотел, чтобы арестованного оставили здесь.

— Прошу прощения, — вступил в разговор Мольнар, — а если запереть его в какую-нибудь комнату и кто-нибудь из солдат будет приглядывать за ним? Ведь речь-то идет всего о нескольких часах.

— Все равно это противоречит уставу!

— Так точно, противоречит, — вздохнул Шухайда, — хотя и не очень сильно. Но вы представьте себе, каково мне будет ночью по незнакомой дороге возвращаться в часть! До передовой рукой подать, так что по ошибке и к русским попасть можно.

Мольнар протянул руку и спросил:

— Где сопроводительные документы?

Шухайда быстро вытащил из-за обшлага рукава шинели какую-то бумагу:

— Прошу вас, господин прапорщик. Извольте расписаться вот тут, в самом низу.

Галфи кивнул, сообразив, что другое решение все равно придумать трудно.

— В общем, я не возражаю, — милостиво произнес он.

И тут оказалось, что расписаться-то нечем. У прапорщика не были ни ручки, ни карандаша, а унтер-офицер Мольнар забыл свою самописку, когда подписывал бумаги совсем в другом помещении. Правда, в сундучке у него находилось десятка три новеньких, еще даже не заточенных карандашей, но ему было неудобно доставать их при всех.

— Есть у вас карандаш? — спросил прапорщик Шухайду, который тут же начал рыться у себя в карманах.