Унтер Лёшка - [62]

– Ну что, Егоров, оставляю весь твой плутонг на охрану вот этих обозных остатков. Местный кузнец обещал всё поправить за завтрашний-послезавтрашний день, ему уже за то сполна уплачено, так что потом следуйте сразу же за нами. Догнать вы нас навряд ли догоните, но хотя бы поближе к нам будете. А я, как мы в основную армию придём, для вашего сопровождения казаков попрошу прислать, хотя это, наверное, уже лишним будет, здесь ведь хорошо турок подчистили, и они вон все в сторону Бухареста, к своим главным силам откатились.

Что же, приказ был получен, и Алексею оставалось его только лишь выполнять. Помимо фуры и единорога с зарядными передками оставили им и ещё одну не вызывающую доверия фуру с нагруженным в неё провиантом, и кузнец с подмастерьями правил всем им тележную ходовую часть. Провозился он со всем этим до самого позднего вечера, и выступать егеря решили следующим ранним утром.

К ночи подъехали ещё три открытые повозки с шорным имуществом для конных полков, и теперь из Гривицы выступал по южному тракту уже неплохой обоз. Впереди следовали две крытые, обтянутые на дугах грубым сукном фуры, которые здесь порою называли на восточный лад арбой. За фурами следовали три открытые повозки, а замыкали колонну восьмифунтовик единорог при четвёрке лошадей и его зарядный передок с двумя лошадьми. Под началом Егорова было семнадцать боеспособных солдат-егерей при капрале Карпыче. На повозках ехал ещё пока слабый для пеших переходов Ермолай и подвернувший недавно ногу рыжий Фома. Артиллерийской прислуги было восемь человек, из которых старшим был усатый фейверкер Аристарх. Обозников в команде было семеро, и за хороших солдат их Лёшка не считал.

Несмотря на то, что всё вокруг было спокойно, Алексей решил поостеречься, помня, как быстро это мнимое спокойствие и уверенность оборачивается трупами боевых товарищей и большой кровью для всех.

Впереди и сзади медленно катящегося обоза следовали по двое, а в боковых дозорах – по трое егерей, остальные стрелки были распределены по повозкам. Впереди уже блеснул Бырлад, небольшая речушка, почти полностью пересыхающая в июле и набирающая силу весной и осенью. Дорога под уклон шла к её броду, и повозки размеренно катили, поскрипывая колёсами. Вдруг от головного дозора, следующего шагах в ста впереди, раздался тревожный крик Фёдора. Лёшка, следуя на передней фуре, привстал с места и, вглядываясь вдаль, приставил ко лбу ладошку. На броде не более чем в версте от них переходили на левый берег конные порядки какого-то непонятного подразделения. На драгун или карабинеров они похожи не были. «Скорее всего, это большой казачий разъезд», – подумал Лешка, продолжая вглядываться вдаль. И всё-таки поберечься следовало, хотя им и сказали, что дорога тут безопасная!

– Внимание всем! Все повозки в круг! Лошадей стреножить и привязать внутри. Распределиться по местам! Аристарх, орудие к бою! Выставляй его в сторону брода и для начала заряжай дальней картечью!

Всё задвигалось в отряде, выстраивающем на месте остановки небольшую походную крепость.

Тысяча Ахмеда попала под удар русских вначале под Ларгой, а потом понесла потери от картечи и стрелков в страшном Кагульском сражении. Преследующие его отряд донские казаки разбили замыкающую сотню и ударили по ним около Дуная, вырубая татар на берегу и заставляя скрываться от них в реке вплавь. Часть воинов Ахмеда погибла под казачьими шашками, кто-то утонул в волнах, а большая их часть рассеялась по Дунайской равнине, спасая свою жизнь самостоятельно. И теперь под его началом было чуть больше двух сотен всадников. Нужно было соединиться с главной ордой хана Каплан Герая и уже потом уходить к себе в Крым. Ахмед был очень зол на весь белый свет за все те неудачи, что постигли его лично и всех его воинов в этом несчастливом году.

«А ведь как всё хорошо начиналось! Какие щедрые обещания давались турецким султаном его верным вассалам в лице крымских татар и татар других подвластных Стамбулу орд. Какие огромные турецкие и татарские войска были собраны в междуречье Дуная, Днестра и Прута. И где все они теперь? Разбиты на голову, а кто из них ещё живой, бегут от этих ненавистных русских кто куда. Но ничего, он ещё вернётся сюда с новыми воинами, и тогда его клинок сполна напьётся их кровью!» – именно так думал тысячный, понукая своего коня, вступающего на брод неширокой речки.

– Повелитель! Впереди небольшой обоз русских, человек в сорок, их мало, и они идут к нам навстречу! – доложился Рашид, его верный сотник, не бросивший своего господина в этом трудном походе.

– Говоришь, сорок человек при небольшом обозе? – протянул Ахмед, вытянув в щёлочки свои и без того узкие глаза. – Ну что же, похоже, нашим клинкам не придётся теперь долго ждать, и они уже сегодня утолят свою жажду! Главное, оставьте нескольким из них жизнь, не убивайте их сразу, пусть русские ползают перед нами в пыли и умоляют нас о быстрой смерти! Вперёд! – и он махнул плёткой в ту сторону, откуда только что прискакал его передовой дозор.

– Это татары! – встревожено протянул Егор, взводя курок своего штуцера. У него был самый острый глаз в команде, и ему следовало доверять. Да Алексей и сам понял, что никакие это не казаки, видя, как разворачивается в лаву от речного брода конница.