Унтер Лёшка - [60]

– Ну-у раньше минуты четыре, может быть, чуть меньше требовалось, а сейчас, бывает, что и менее чем за три управляюсь, – ответил на вопрос Алексей.

– Во-от! А тут все восемь будете возиться, а то и больше, потому как в бою такую-то дуру весьма не просто будет зарядить, да и чистить её придётся уже после второго выстрела. Так-то оружие, конечно, хорошее, но для простого боя оно точно не годится.

– Учту, – кивнул Лёшка.

– Ваш пистоль, – и мастер выложил рядом новенький, в масле драгунский пистолет со всеми его положенными приспособами в комплекте.

Алексей же положил рядом полтора рубля сверх оставленного ранее задатка за винтовку, рубль за полученный пистолет, а рядом – обменный турецкий, и сбоку положил ещё один серебряный рубль.

Мастер поднял вверх бровь и вопросительно глянул на егеря.

– Тут лишний рубль или у вас ещё что-то ко мне есть, юноша?

Алексей помолчал, чувствуя, как краснеет, и посмотрел прямо в глаза старому оружейнику.

– Господин мастер, спасибо вам за вашу отменную работу, но мне действительно нужна ваша помощь. Мне позарез нужны штуцера для моей команды, желательно те новые образцы, которые только начинают выходить с Тульского казённого завода и поступают в войска. И я готов заплатить за них серебром сразу.

Оружейник усмехнулся и, отодвинув от себя последний целковый, покачал отрицательно головой.

– Вы меня явно не за того принимаете, юноша, у меня ведь сейчас нет в кармане целого оружейного завода. Вы-то хоть сами-то понимаете, что значит тульский штуцер? А я-то как раз это хорошо знаю. Их опытные образцы разработали ещё в 1765 году, как раз после того, как начали создаваться ваши первые егерские команды в войсках, а своего хорошего нарезного оружия в России считай что не было. Потом ещё три года доводили его до ума, и только пару лет назад он штучно начал приходить в войска. В этом году хорошо если на всю армию их пара десятков пришла. Ну не успевают наши казённые заводы его в больших количествах ладить, и вся трудность тут в сложном стволе! – и он развёл в сердцах руками. – Может быть, лет через пять-десять и будет что-нибудь по-другому, но только вот не сейчас, – и он как-то грустно покачал головой. Как видно, эта тема была для него болезненна.

– Господин мастер, мне очень нужно, сведите меня с тем, кто мне поможет, а я вам заплачу! – и Лёшка снова придвинул свой рубль вперёд.

– Вы настолько богаты, чтобы отдавать деньги, вооружая штуцерами свой плутонг? Вам досталось наследство от богатого папеньки, молодой человек, и вы не знаете, куда его пристроить? – с какой-то скрытой издёвкой на лице спросил его мастер.

– Я получил их за взятие крепости. За то, что взошёл на вал в числе первых и там выжил. А выжил я только благодаря моим людям, и мне не стыдно потратить все призовые, чтобы вооружить их самым лучшим оружием в мире. Уж они-то, постоянно рискуя, этого точно достойны! – чётко выговорил Лёшка, козырнул и развернулся к выходу. – Честь имею! Прощайте, мастер, спасибо вам за всё, пошли Фёдор!

– Стойте! – остановил их окрик оружейника. – Простите старого дурака за мою глупость, я ведь не знал всех этих подробностей. Ждите здесь, я попробую что-нибудь для вас сделать, – и он вынырнул из палатки в ночь.

Не было его долго. Целый час пришлось просидеть егерям на скамейке, и в голову начали закрадываться всякие подозрения, когда мастер вернулся с каким-то толстеньким, проворным средних лет мужичком, одетым в тёплый стёганный халат. По всему было видно, что толстячок был не из простых. Это стало понятно по тому, как он по-хозяйски оглядывал всё вокруг, а мастер быстро приставил ему, вытерев насухо, самый лучший из имеющихся стул.

– Пусть ваш человек выйдет подальше, а лучше и вовсе за эту дыру в плетне, – каким-то бесцветным тоном прогундосил толстячок.

Федька по кивку своего командира собрал всё оружие и приспособы со стола и затем вышел в ночь.

– Вы знаете, сколько стоит для казны наш тульский штуцер? – опять прогундосил собеседник.

– Да, – кивнул Лёшка, – пять рублей, как мне сказали ещё зимой в отцовском имении.

– Пять с полтиной, если быть точным, – поправил его толстячок. – А за сколько его берут по о-очень большо-ому знакомству с завода и лишь единицы избранных, это вы тоже знаете?

– Нет, – покачал головой Лёшка, – но я думаю, что по двойной цене.

– Хм – хмыкнул собеседник, – почти попали, мой друг, аж по двенадцать целковых серебром. Но здесь, в армии, их цена будет ещё более высокой. Потому что они идут штучно, и никто не хочет просто так рисковать, если кто-то в лагере из большого начальства вдруг увидит у вас этот новенький и редкий штуцер.

– Здесь нет риска, – покачал головой Егоров, – мы из армии Румянцева и на днях уже уходим к себе. Так что за это вы можете быть совершенно спокойны.

Толстячок покачал головой, подумал и кивнул, соглашаясь.

– Хорошо, тогда у меня есть для вас три штуцера, но вам это будет стоить шестьдесят рублей.

– Уважаемый, у меня нет таких денег, и я готов отдать пятьдесят целковых не торгуясь, прямо сейчас же или же тридцать рублей, но только за два штуцера – твёрдо ответил местному армейскому коррупционеру Лёшка. – Если вы на это не согласны, то я ухожу сейчас же, – и он сделал разворот в сторону входа.