Унтер Лёшка - [59]

– Что надо-то, сержант? – проскрипел он каким-то простуженным, с хрипотцой голосом и уставился вопросительно на Лёшку.

– Гляньте, господин мастер, – только и произнёс Алексей, снимая с себя винтовальную пищаль.

– Господин ма-астер, – медленно, словно пробуя слово на вкус, выговорил оружейник. – Давно меня никто так здесь при встрече не называл. Ну давай мне это своё чудо, – и он подтянул винтовку к себе. Минут двадцать он молча, не говоря никому не слова, разглядывал, тёр, щёлкал её казённой частью, собирал и разбирал механизм замка. Затем посмотрел внимательно на Алексея и проговорил: – Занятное ружжо у тебя, сержант, давненько я подобного не встречал. Сработано оно в Голландии годков эдак тридцать-сорок назад хорошим мастером и содержалось потом отменно. Трофей, небось? – и он опять взглянул на Лёшку.

– Трофей, – кивнул, соглашаясь, тот. – Мной лично в последнем бою была сия винтовальная пищаль взята.

– Ну-ну, – покачал головой оружейник. – Хозяин её прежний, видать, что большой любитель оружия был, и содержал он пищаль эту хорошо, ни одной ржавчинки я в ней при осмотре не нашёл. Ну что сказать, механизм у неё полностью исправен, ствол не исстрелян и нарезы не стёрты, да и вообще похоже, что из неё мало стреляли, видать, берегли сильно. От меня-то, что здесь нужно?

– Шомпол, пороховая мерка и пулелейка надобны, господин мастер, – ответил Лёшка. – Ствол уж больно тут необычный, шестнадцать граней звёздочкой, и калибр у него маленький, трудно заряжать её будет, зато стрелять она должна отменно, баллистика у пули, если её правильно подобрать, станет твёрдая, думаю, на шагов семьсот прямого выстрела хватит, а может быть, даже и более того.

– Ого-о, вы второй раз за сегодняшний вечер поражаете меня, юноша, – удивлённо покачал головой мастер. – Откуда такие знания и слова у молодого егеря только? Такое чувство, как будто я снова на Тульском казённом заводе в его калибровочной мастерской оказался, – оружейник задумался о чём-то своём и на целую минуту замолчал… – Нда-а, – наконец-то он вернулся к голландской винтовке, – задача эта, конечно, сложная, но вы мне определённо нравитесь, и я за неё берусь. Вообще, мне и самому будет интересно заняться чем-то новым, не всё же здесь весь вот этот хлам перебирать, – и он кивнул на груду брошенного в углу оружия. – Цену я вам за работу скажу, не торгуясь, по трудной работе будет и её стоимость, – и он, подумав, решительно кивнул головой, – три рубля, хорошо, для вас пусть будет два с полтиной, но другому я бы даже гривенник не скинул.

– Годится, – кивнул, соглашаясь, Лёшка. – Сколько времени потребуется на сей ответственный труд?

– Дня три мне будет точно нужно. Работа здесь весьма тонкая, особенно по калибровке, всё остальное – это уже так, мелочи. Самое хорошее, что пищаль не разряжена и внутри её родная пуля забита, как её извлечь – это я придумаю, а там уже и саму работу начну. Зайдёте сами или можете своего человека с деньгами прислать, я его уже знаю и ему верю, а задаток, рубль, вы сейчас оставите.

Алексей выложил целковый на верстак и рядом с ним положил ещё два своих пистолета.

– Мастер, согласитесь, всегда хорошо, когда пистоли одной системы, а у меня тут вот что, – и он кивнул на оружие.

Оружейник покрутил турецкий, а затем русский драгунский пистолет и выдал своё заключение:

– Турецкий, конечно, красив, слов нет, с хорошей отделкой и с орнаментом из восточной вязи, но наш, тульский всё равно в бою будет надёжнее, у него вон замок неубиваемый, да и вообще он осечек меньше даёт.

– Именно так, – согласился Лёшка, – не подберёте ли ему пару?

– Эти драгунские пистоли ведь совсем новые образцы, – пожевал губами оружейник. – В войска они только недавно пошли, – затем посмотрел пристально в глаза Лёшке и кивнул, – хорошо, когда вы придёте за винтовальной пищалью, оставите целковый и заберёте драгунский, а этот свой турецкий здесь оставите.

«Занятный мастер, ушлый – подумал Лёшка, – с таким дело можно иметь, видно, жизнь хорошо мужика побила в своё время, коли с таким опытом он не на казённом заводе, а в армейской мастерской прижился».

Точно таким же путем, каким они сюда проникли, Алексей с Федькой выбрались и наружу.

Через три дня, как и сказал оружейник, Лёшка с Цыганом проник за плетень и стоял в той же палатке, что и ранее.

– Держите свою пищаль, сержант, – мастер положил перед ними на стол винтовку. – И это всё тоже ваше – и рядом легли пулелейка в виде клещей, длинный шомпол с латунным набалдашником на одном конце и ограничителем на другом и мерка для пороха в виде небольшой чашечки. Рядом же лежали три конические пули с глубокими следами от нарезов по бокам. – Заставили вы меня потрудиться, сержант, – усмехнулся мастер, вытирая ветошью руки. – Но дело того стоило, пристреливать я её не стал, но и так видно, что всё поучилось как нельзя лучше, а эти пули вам как доказательство того, что это оружие работает. Всё хорошо в ней, но уж больно капризная эта пищаль, постоянно будет требовать самого внимательного ухода к себе. Вы вот за сколько времени свой штуцер заряжаете? – и он кивнул на торчащий из-за Лёшкиной спины ствол.