Университет. Хранитель идеального: Нечаянные эссе, написанные в уединении - [82]
А еще Шанинка это про создание вашего собственного мировоззренческого скелета, а уже потом про нанизывание на него знаний и фактов. Тут важны критическое мышление, агентность каждого и мягкие навыки.
В модели мира Школы все люди на равных позициях активно высказывают разные мнения, ведут интересные дискуссии, сотрудничают и угощают друг друга вкусным чаем.
Лично для меня, Шанинка – довольно камерное (в хорошем смысле, разумеется) сообщество. Это первая ассоциация приходящая на ум – не университет, как место или платформа, а именно сообщество, сформированное (или же формирующееся) в стенах университета.
Дело не в размерах помещения на Газетном или количестве профессоров, сотрудников и учащихся. Дело в идее, которая заложена «внутрь» этого места, именно вокруг нее и формируется сообщество, и именно поэтому я назвал его камерным. Не все готовы принять и поддержать идею (любую), в целом, а тем более ту, которая сопротивляется чему-то. Я уверен, что сопротивление происходит. Выражено оно в критике текстов или в противостоянии давлению на науку со стороны государства – не имеет значения. Где происходит противление, там продолжается развитие.
Под идеей, я имею ввиду все аспекты и горизонты того, что вкладывал в Шанинку Теодор, начиная с академической свободы и личностной свободы выражения, заканчивая вежливостью.
Я не был знаком с ним лично, но его идею можно почувствовать в стенах Шанинки. Мне кажется это удивительным со одной стороны, но вполне логичным с другой. Сколь удивительно то, как идея Теодора живет в сообществе университета и в самом университете, столь же понятно, что без этого существование Шанинки невозможно.
Шанинка не строит иллюзий. Она не вручает розовые очки, наоборот, она способствует тому, чтобы человек сам их снял. Конечно, находясь в кругу умных, образованных, стремящихся к знаниям людей, иногда забываешься, но ненадолго. В Шанинке понимаешь, что нет людей хороших и плохих, так же как и нет одинаковых, – все разные, и это хорошо. Шанинка рисует сложный мир, по возможности не упрощая его, и учит, как в нем жить. Она не бросает на пол пути, сказав: «Мир не черно-белый, вот и живите с этим». Она ведет, направляет и помогает справиться с «проклятием знания», объясняя, что это вовсе не проклятие.
Когда мне задают вопрос о том, что я изучаю в университете, невозможно ответить односложно, так как хочется сказать многое. И в этом полностью заслуга Шанинки – места, где не хочется просто учиться, здесь хочется изучать и исследовать.
Сейчас, будучи студенткой 3 курса, я всецело убеждена в том, что являюсь частью шанинского мира, который о свободе и для свободы.
Нам не только позволяют, но и учат быть разными.
Что лично я вижу через картину мира Шанинки, так это тому, что если и работать с шаблонами, но исключительно, чтобы разорвать их.
Если смотреть, то только дальше и шире.
Если читать, то взахлеб без остановки.
А если высказываться, то о чем угодно, главное аргументированно и структурированно.
В этом мире хочется пропасть, так как меня научили не сравнивать и не оценивать свою правду с чужой в соревновательном ключе. Взгляды каждого члена шанинского мира не обесцениваются только лишь из-за того, что кому-то они кажутся непонятными. Более того, нам дают возможность для самопринятия, благодаря которому мы по-настоящему становимся открытыми для познания.
Шанинка-это про просто истину, сплочение и взаимопомощь.
Часто меня можно застать в библиотеке. Вы можете подумать, что я там исключительно читаю или пишу работы, но на самом деле, библиотека это сердце этого мира. Здесь можно всегда обсудить, поделиться, услышать и быть услышанным, поэтому, поступив в Шанинку, я все реже стала проводить время где-то вне, и когда меня спрашивают, почему, то я с уверенностью говорю: я просто в другом, я в шанинском мире.
Мне с детства казалось, что самая большая привилегия, хоть и доступная не всем, это открытость. Может показаться, что это такая примитивная вещь, но сегодняшняя реальность навязчиво демонстрирует, что открытость – крайне хрупкое явление. В моменты, когда кто-то посягает на мою открытость к миру и честность с самой собой, первая нить, возвращающая меня на путь истины – это Шанинка. Для меня это место на рефлекторном уровне ассоциируется с безопасностью. В картине мира, которую для меня являет Шанинка, нет страха. В ней есть уважение, диалог, свобода, умение слушать и слышать. Но главное в этой картине – уникальное мышление. Оно больше никогда не сможет быть загнано в рамки. Мышление создано для того, чтобы выходить за их пределы. Этот инструмент дает шанинцам карт-бланш: однажды овладев собственным потоком мыслей, ты сможешь освоить все что угодно.
Открытость не существует в вакууме. В желто-сиреневых стенах принято оценивать ситуацию в долгосрочной перспективе, что помогает строить прочные связи как внутри комьюнити, так и за его пределами. Чувство единства формируется вне зависимости от факультета, курса, статуса. В нашем случае это своего рода культурный код, который мы по возможности транслируем в окружающий мир, чтобы сделать его светлее.
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Несмотря на то, что философские идеи Фрэнсиса Бэкона хорошо изучены и описаны, его жизненному пути в литературе уделяется мало внимания. Монография И. С. Дмитриева, первая на русском языке биография Ф. Бэкона, написана на основе архивных материалов и широкого круга первоисточников. Жизнь героя книги представлена в контексте сложной, наполненной драматическими событиями эпохи в истории Англии второй половины XVI – начала XVII столетий. Один из самых одаренных людей своего времени, Фрэнсис Бэкон отдавал много сил и времени не только философии, но и активной политической деятельности.
Одна из первых монографий Александра Койре «Этюды о Галилее» представляет собой три, по словам самого автора, независимых друг от друга работы, которые тем не менее складываются в единое целое. В их центре – проблема рождения классической науки, становление идей Нового времени, сменивших антично-средневековые представления об устройстве мира и закономерностях физических явлений. Койре, видевший научную, философскую и религиозную мысли в тесной взаимосвязи друг с другом, обращается здесь к сюжетам и персонажам, которые будут находиться в поле внимания философа на протяжении значительной части его творческого пути.
Теория эволюции посредством естественного отбора знакома нам со школьной скамьи и, казалось бы, может быть интересна лишь тем, кто увлекается или профессионально занимается биологией. Но, помимо очевидных успехов в объяснении разнообразия живых организмов, у этой теории есть и иные, менее очевидные, но не менее важные следствия. Один из самых известных современных философов, профессор Университета Тафтс (США) Дэниел Деннет показывает, как теория Дарвина меняет наши представления об устройстве мира и о самих себе.
В монографии на основании широкого круга первоисточников предлагается новая трактовка одного из самых драматичных эпизодов истории европейской науки начала Нового времени – инквизиционного процесса над Галилео Галилеем 1633 года. Сам процесс и предшествующие ему события рассмотрены сквозь призму разнообразных контекстов эпохи: теологического, политического, социокультурного, личностно-психологического, научного, патронатного, риторического, логического, философского. Выполненное автором исследование показывает, что традиционная трактовка указанного события (дело Галилея как пример травли великого ученого церковными мракобесами и как иллюстрация противостояния передовой науки и церковной догматики) не вполне соответствует действительности, опровергается также и широко распространенное мнение, будто Галилей был предан суду инквизиции за защиту теории Коперника.