Униря.ру: «Великая Румыния» и русский интерес - [2]

Подобным же, хотя и куда более сдержанным по сравнению с 2009 годом (когда бессарабские избиратели, что называется, ткнули Москву носом в собственную лужу), пиаром партии Воронина занимался накануне ноябрьских досрочных парламентских выборов российский официоз. Агитационные ролики ПКРМ по НТВ (как это было за день до апрельских выборов 2009 года) не транслировали. Сюжеты в новостных и аналитических передачах на первых кнопках российского телевидения «ненавязчиво» подталкивали зрителя к выводу, что «Воронин — единственный друг России в Молдавии». Впрочем, суть от этого не меняется. Как и известная любому знакомому с ситуацией в регионе наблюдателю истина, что друзей у России в Бессарабии нет. И было бы откровенной глупостью полагать, что пение в одной тональности с Кремлем и Смоленской площадью означает заботу о реальных интересах России.

«Униря. ру» — это альтернативная позиция русского сегмента бессарабского общества, представляющая ценность (и не только исследовательскую) уже тем, что разрушает укоренившееся за прошедшее десятилетие представление о русских, как о послушном и бессловесном электорате компартии. И тем более заслуживает внимания, поскольку в отличие от ангажированных идеологов «меньшего зла», деятельность которых фактически играет на руку сторонникам полного выдавливания России из региона, она предлагает конкретные пути выхода из тупика, в котором уже двадцать лет пребывает бывшая советская республика. При этом «униря» в прочтении авторов проекта предполагает не только отказ от Приднестровья и присоединение к Румынии. Ими также рассматривается и вариант «реинтеграции», предполагающий присоединение Бессарабии к Приднестровью, т. е. «приднестровизацию».

Оба варианта — кошмар бессарабской элиты — как «румын», так и «антирумын». Ни один «серьезный» бессарабский политик их не рассматривает даже гипотетически. Да и среди местных экспертов говорить об отказе от Приднестровья могут позволить себе лишь самые отчаянные оригиналы.

«Приднестровизация» же всеми без исключения однозначно воспринимается как «полное подчинение Москве». Именно этот мотив предопределил печальную участь Меморандума Козака 2003 года, предполагавшего федеративное переустройство бывшей МССР. В течение последующих семи лет позиция Кишинева только последовательно радикализировалась, вызывая адекватную реакцию в Тирасполе. При этом поступавшие извне предложения отказаться от Приднестровья ради объединения с Румынией, наиболее конкретно сформулированные в Плане Белковского 2004 года, вызывали у бессарабских унионистов не меньшее отторжение, чем у «молдавских государственников» от ПКРМ.

Тем не менее, в самой Бессарабии идея отказа от Приднестровья как от «балласта» — вплоть до его признания, впервые была сформулирована, как это ни покажется, на первый взгляд, странным, именно молдовенистами. Не упомянутыми выше воронинскими «государственниками», а группой радикалов, публиковавших свои проекты в интернет-издании Moldovatoday. net (http://common.regnum.ru/documents/moldova-foundation.pdf) в 2006–2007 гг. Свою позицию они обосновывали не только необходимостью выхода из геополитического тупика, в который загнал себя Кишинев, претендуя на Тирасполь, но и признанием того факта, что Приднестровье исторически никогда не принадлежало Молдавии. Ими же впервые был озвучен проект федерации, который предполагал предоставление Гагаузии статуса равноправного субъекта, взятый впоследствии на вооружение и авторами «Унири. ру» (http://www.moldovanova.md/ru/projects/projectarticle/3/). Осенью 2007 года интегрироваться в ЕС без Приднестровья предложил бывший советник президента Воронина, румыноунионист Серджиу Мокану. Его проект, однако, не предполагал признания Приднестровской Молдавской Республики, более того, «запрещал» делать это другим странам, и ставил таким образом крест на евроинтеграционных перспективах самой Бессарабии.

В конечном итоге на «приднестровском пункте» заканчивались самые смелые проекты бессарабской элиты. Перспектива потерять власть и перестать быть элитой по сей день заставляет бессарабских политиков любой ориентации цепляться за Приднестровье и за молдавскую «государственность». Именно против этого квазигосударства для элиты и был, в первую очередь, направлен проект «Униря. ру». Поэтому он не нашел поддержки даже у представителей румыноунионисткого лагеря, которые в «русских за унирю» увидели лишь посягательство на «святая святых», на их монопольное право эксплуатировать в своих целях идею, которую реализовывать на практике они никогда и не собирались.

Авторы данного сборника — прежде всего, очередные в 20 веке русские люди, оказавшиеся не по своей воле за границей, без всяких оговорок и кавычек преданные своей большой Родиной. Именно русские, вне зависимости от этнического коктейля, содержащегося в их крови, а не «русскоязычные» или «русскоговорящие». Русские по менталитету и самоидентификации. В «Республике Молдова», которая построена на этническом конфликте, конфликте идентичностей, разделении общества на «титульных» и «нетитульных», новой родины они не обрели. Там они — «оккупанты» и «пятая колонна». И хотя лозунг «чемодан — вокзал — Россия» больше не звучит в стенах кишиневского парламента, его с вариациями можно услышать на улицах Бессарабии, на интернет-форумах, в соответствующих СМИ и из уст отдельных общественных и политических деятелей, которые не только не несут за это никакого наказания, но и пользуются молчаливой либо гласной поддержкой «титульной» элиты. Этот лозунг остался в «титульных» головах, его с удовольствием повторяют выросшие дети тех, кто в конце 80-х призывал «утопить русских в их крови». При этом Россия не только не защищает русских, как она не защищает их в Прибалтике, Средней Азии, на Украине и в других обломках империи, как она не защищает их в национальных республиках самой РФ, она не хочет даже просто принять их. В «россиянстве» официальной Москвы находится место кому угодно, кроме собственно русских. Устроиться в России куда больше шансов у бессарабских «румын», которые здесь моментально вспоминают русский язык и забывают свои лозунги, «отводя душу» только во время нечастых визитов на родину. А последний скандальный российский закон в этой сфере не оставил русским никаких шансов, окончательно отдав предпочтение «профессиональным соотечественникам». При этом русские, несмотря на то, что большая часть образованных специалистов и профессионалов, создававших МССР, уехала в конце 80-х — начале 90-х, остаются наиболее развитой и образованной частью бессарабского общества, которая однако начисто лишена возможностей для свободной конкуренции в нанашистском государстве «титульной» элиты, представляющей культуру неразвитую и априори проигрывающую русской. За главным аргументом «титульных» против придания русскому языку статуса второго государственного — «тогда они не будут учить наш язык» — кроется элементарный страх проиграть конкуренцию, оказаться не у дел в «собственной» стране, и страх этот вполне обоснованный. Как обоснованны и доводы о том, что советский период был лучшим в истории Бессарабии, в том числе и для развития ее национальной культуры и элиты, поддерживавшихся искусственно столь ненавистной сегодня для этой самой элиты «рукой Москвы». В этой ситуации русским только и остается, что присоединиться к интернациональному Приднестровью, где их, как минимум, не будут дискриминировать по языковому и этническому принципу, или к Румынии (читай — ЕС), где, как рассчитывали авторы «Унири. ру», соблюдение их прав будет гарантироваться европейским законодательством. Молдавская «государственность» для них не просто химера, она — их главный враг. А респектабельные посиделки в посольстве РФ на тему «русского мира», «братских уз» и «общих духовных основ» иначе, как предательство, восприниматься ими не могут.