Уникум - [16]

Мы почесали в затылке и решили попытать счастья в пансионатской столовой.

— Мяса нема, деточки, — сказала нам добродушная толстая повариха. — Если хотите, могу продать курей. Только они непотрошеные.

Делать нечего, пришлось брать непотрошеных «курей».

— Как ты думаешь, Мирон курами удовлетворится? — спросила я Марка, когда сделка была совершена.

Марк мрачно покачал головой.

— Не знаю. Но я не собираюсь ради его прекрасных глаз тащиться в Алушту. Если полезет в бутылку, дадим ему денег, пусть сам мясо добывает.

— Боюсь, что полезет. А я Машеньке обещала его не обижать. Кстати, надо узнать, как там дела у Эриха с Алькой. Ты возвращайся, отнеси кур, а я попробую их разыскать.

Лавируя между шеренгами курортников, спешивших с пляжа в столовую, я пыталась угадать местонахождение медпункта. Первая попытка окончилась неудачей. Унылое трехэтажное здание, куда я мысленно поместила пансионатских больных, оказалось административным корпусом. Не полагаясь больше на интуицию, я решила навести справки у седоусого служителя, присевшего отдохнуть на скамейку. Выслушав мой вопрос, почтенный старец неспешно затянулся папиросой, снял форменную фуражку, провел рукой по желтоватым от никотина редким прядям волос и ткнул пальцем в сторону симпатичного двухэтажного особнячка. Поблагодарив старичка, я с некоторым сомнением двинулась в указанном направлении. И действительно, под кремовым портиком красовалась табличка: «Лечебный корпус».

В дверях медпункта я столкнулась с Машенькой.

— Варька, как хорошо, что я тебя встретила! А то уже хотела передать новости через Славок. Слушай, оказывается, здесь бывший соученик Татьяны врачом работает. Она нас сразу к нему и отвела. Он думает, что ничего страшного у Эриха с Алькой нет, просто акклиматизация так проходит, но на всякий случай предложил сделать анализы и денек-другой подержать детей в изоляторе. Но они подняли рев, так он и мне предложил с ними остаться. Наверное, ради Татьяны старался. Видела бы ты, какими глазами он на нее смотрит!

— А Генрих где?

— Сидит в палате, троглодитам книжку читает. Я его попозже к вам отправлю, ладно?

— А сама-то придешь?

— Да какое там! Они меня ни за что не отпустят.

— Обидно получилось.

— Да ну, пустяки. Не в последний же раз собираемся. Послушай, я тут столкнулась с Ирочкой. За ней такой шлейф поклонников следовал! Она так и светилась от счастья.

— Бедный Славка! Интересно, как он к этому относится?

— Не знаю, но, по-моему, не обращает внимания. Знаешь, мужья разные бывают. Одни за кинжал хватаются, если жене кто-нибудь пальто подаст из вежливости, а другие, наоборот, гордятся, если жена пользуется успехом. Думаю, Славка понимал, на ком женится. Она ведь актриса. Ей, наверное, без поклонников и жизнь не в радость.

— Да уж, похоже на то. Ну ладно, мне, пожалуй, пора. Выздоравливайте поскорее.

— Постараемся.

Вскоре после моего возвращения в лагерь явились Славки и Мирон — для оказания помощи в заготовке дров. Узнав о курах, Мирон скривился:

— По-моему, вчера мы договаривались о мясе.

— Да, но о чьем именно мясе, никто не уточнял, — огрызнулась я.

— Речь шла о шашлыке.

— Из кур шашлык ничуть не хуже. И вообще тут тебе не Москва, и Смоленского гастронома поблизости случайно не обнаружилось.

— Да ладно, хватит вам препираться, — вмешался Славка-Владислав. — Я тоже вчера проиграл и тоже не смог купить мяса. Что ж теперь, вешаться, что ли?

— Вот уж не знаю, — буркнул Мирон.

По какой-то причине он пребывал в скверном расположении духа. А когда Мирон не в духе, остальным обычно очень скоро тоже становится не до веселья. В тот день он превзошел сам себя, умело нагнетая нервозность замечаниями типа:

— Что ты делаешь, болван! У тебя откуда руки растут?

— Леша, у вас в семье не было случаев слабоумия?

— Что ты машешь топором, словно барышня веером? Ручки боишься натрудить?

Я ожесточенно потрошила кур и гадала, когда же у моих друзей лопнет терпение. Чего мне стоило не вскочить и не надавать Мирону по физиономии, передать невозможно. Но я твердо помнила о данном вчера Машеньке слове и крепилась, как могла, отыгрываясь на бедных курах.

Первым, как ни странно, не выдержал Леша:

— Ты что это раскомандовался? Тут тебе не казарма.

Видимо, Мирон никак не ожидал отпора от Леши, потому что на некоторое время примолк. Но надолго его не хватило. Дурное настроение требовало выхода.

— Что ты принес? У тебя с головой не все в порядке? Эта деревяшка вся в смоле. От ваших кур одни угольки останутся.

— Какая муха тебя укусила, Мирон? — выразил недоумение Прошка. — Полено как полено, тут все деревья смолистые. Мы же не на огне кур жарить будем, а на углях.

— Муха, наверное, вас всех покусала. Цеце называется. Бродите тут, как сомнамбулы! Такими темпами мы до ночи дрова собирать будем.

— А почему бы тебе не заткнуться, Мирон? — вежливо предложил один из Славок. — По-моему, дело пошло бы куда быстрее. Ты всех только заводишь своими придирками, а это отнюдь не ускоряет процесс.

Но Мирон просьбе не внял. Он продолжал подбадривать товарищей остроумными замечаниями, и к тому времени, как они закончили, все были злы как черти.