Уникальный экземпляр: Истории о том о сём - [92]
— Димитрий тебя прислал? Снова?
— Нет. Я зашел кофе выпить.
— Так я и поверил! — Хозяин взвился и задел кружкой о рожок кофеварки, да так, что фаянсовая кружка треснула. — Нико! — заорал он.
Молодой парень, такой же приземистый, высунулся из кухни:
— А, что?
— Тащи кофейные кружки!
С подносом массивных кружек для кофе американо в зале появился Нико. Парень однозначно приходился Костасу сыном. Их отличали только двадцать лет разницы в возрасте да десять кило живого веса.
Костас чуть не выплеснул обжигающий кофе на колени Ассану.
— С тебя никель! — объявил он и взял со стойки одну из толстых монет — ту, что с горбатой коровой.
Ассан подлил себе в кружку молока, положил сахар и неторопливо размешал.
— Вваливаешься ко мне в ресторан и думаешь: раз ты такой молодец, что до Америки добрался, работу тебе на блюдечке поднесут. — Облокотившись на стойку, Костас по причине своего малого роста оказался глаза в глаза с Ассаном. — Поплакался этому ушлепку с Корфу, он тебе: "Спросишь Костаса", а я, значит, прими тебя как родного да еще деньги плати?
Ассан пригубил кофе.
— Как там кликуха твоя?
— Ассан.
— Ассан? Ладно был бы грек, а ведь туда же: работу клянчить пришел!
— Сегодня я пришел выпить кофе.
Костас раскачивался с пятки на носок, будто готовился перемахнуть через прилавок и завязать драку.
— Про меня чего только не болтают: я, дескать, богатей, могу толпу работников себе нанять. "Костас — большой человек! Свой ресторан держит! Дела у него в гору идут, хлебных мест — до жопы! Езжай в Америку, он и тебя пригреет!" Ишь, раскатал губу!
Кружка Ассана почти опустела.
— Можно еще кофе?
— Нельзя! Ряшка треснет. — Костас пристально посмотрел Ассану в глаза. — Болгарин, говоришь?
— Да, так и есть. — Допив кофе, Ассан опустил кружку на прилавок.
— В таком разе, — сказал Костас, — скидывай свой фасонный пиджачок и вешай вон туда, на распялку. Нико тебя обучит котлы чистить.
Ну что, по кофейку? Сказать по правде, я наркоман — кофейный, естественно. Понимаете, я газетчик, а в редакции кофе просто необходим, чтобы штатные сотрудники вкалывали по-взрослому. Хотя кофейники у нас в "Три-Сити геральд" полны до краев, большинство сотрудников бегают в расплодившиеся элитные кафе, где заправляют искушенные бариста и за любую вкусовую добавку накидывают шесть баксов. Поход по кофеиновым заведениям нашего тройственного мегаполиса доказывает, что для получения качественного бодрящего эликсира есть чертовски стильные способы обжарки зерен, приготовления в турке или в гейзерной кофеварке и разлива по чашкам. Будете проезжать по Миле Чудес — тормозните хотя бы у "Эймиз", бывшего тако-киоска, переоборудованного под кафе для автомобилистов. У вас там глаза на лоб полезут от тройного эспрессо, приправленного щепоткой жгучего перца… "Кофейня Коркер и Смайз" в старом бизнес-центре "Кале" на Трайэмф-сквер недавно начала — хоть и со скрипом — продавать кофе навынос. Но приятнее все же сидеть за стойкой и потягивать этот nectar d’noir из высокой фаянсовой кружки… В "Каффе Босс", что на углу Уодсворт и Секвойя, постоянным клиентам подают заказы в стеклянных бокалах с кожаной муфтой. Но каковы бы ни были ваши вкусовые предпочтения, не требуйте себе молока или заменителя сливок. Работающие за стойкой кофейные пуристы не упустят случая объяснить, почему это неправильно. В "Ява-ва-вум", что в Ист-Корнинге, на углу Второго бульвара и Северной Пейн, тоже есть своя фишка: уникальный звук. Там вжжж — жужжит вспениватель, переговариваются обслуживающий персонал и посетители, играет ненавязчивая фоновая музыка, будто за стенкой включили саундтрек какого-нибудь фильма. Время от времени на эту звуковую дорожку накладывается — "клик-клак" — стук пишущей машинки, но здесь не все так просто.
ЭСПЕРАНСА КРУС-БУСТЕРМЕНТЕ, уроженка и жительница Оранджвилла, — персональный менеджер в ближайшем отделении банка, хотя многие считают, что для нее это побочный вид деятельности. Девушка известна как evangelista, — евангельская христианка-нестяжательница, поскольку она использует свою машинку во благо другим. В давние времена образованные мексиканские монахини служили приходу тем, что распечатывали серьезные документы — прошения, расписки, актовые бумаги, податные листы, — а порой и любовные письма, если кто не владел грамотой или просто не имел доступа к пишущей машинке, этому чуду тогдашней техники. Родители Эсперансы, как и многие их земляки, переняли слепой метод машинописи у евангельских христианок, а после зарабатывали на жизнь, печатая обращения, послания, напоминания для местной публики. Нажиться на этом не удавалось, но и без работы не сидели.
У Эсперансы есть в "Ява-ва-вум" свой столик, где она, заказав большую чашку соевого кофе из паровой кофеварки, сидит наготове за пишущей машинкой и по мере надобности заправляет в нее чистые, без надпечаток листы бумаги из принесенной с собой пачки. Это место Эсперанса облюбовала давно. Те, кто незнаком со стуком и ритмом клавиш, не сразу привыкли к этому тарахтенью. "На первых порах, — призналась мне Эсперанса, — поступали жалобы. Я печатаю, а люди спрашивают: почему не перейти на ноутбук — и скорость выше, и шуму меньше. Как-то раз входят двое полисменов, а я думаю: "Неужто на меня копов напустили?" Но те, как оказалось, пришли взять себе латте".
