Унесенные войной - [7]

— Береги себя, сынок, — сказал он нерешительно.

И тут же почти неслышно добавил:

— Ты знаешь, что без тебя мне не справиться. Никак не справиться.

Шарль наклонился к отцу, схватил его за плечи, прижал к себе на мгновение и тут же отвернулся. Он поспешил пересечь площадь и зайти в вокзал. Стоя у окна и провожая взглядом удаляющуюся повозку и силуэт отца, сгорбившегося на ней, Шарль с болью в сердце думал, что, возможно, видит его в последний раз.

2

Этим утром десятого марта тысяча девятьсот сорок первого года Люси казалось, что ее поезд никогда не доедет до Парижа. Тем временем Орлеан уже остался позади и в окне показались закопченные паровозным дымом первые дома столицы, но женщина видела их словно в тумане. Перед ее глазами проносились картины из прошлого, и в первую очередь воспоминания о Цюрихе, куда, несмотря на ее колебания и вступление Франции в войну с Германией, Люси последовала за Яном осенью тысяча девятьсот тридцать девятого года.

Она впервые увидела этот красивейший город, раскинувшийся между поросшими склонами гор Ютлиберг и Цюрихберг, там, где в реку Лиммат, вытекающую из Цюрихского озера, впадает река Зиль. Обе эти реки с чистой водой окружены набережными с чудесными деревьями, лужайками и цветущими садами. Озеро напоминало Люси Леман, но не вселяло такой же уверенности. Франция была далеко отсюда, и в этом суровом городе, вызывавшем болезненные воспоминания о Нюрнберге, говорили по-немецки.

К тому же с самого начала их пребывания в Цюрихе Люси почувствовала угрозу, которую не отрицал и Ян: в городе имелась нацистская партия, как, впрочем, и в Лондоне, Праге и даже США, с тех пор как Гитлер поручил своему соратнику Эрнсту Боле распространять идею пангерманизма за границей. В адрес Яна вскоре посыпались прямые угрозы от лиц, связанных с нацистами, и он попросил Люси вернуться во Францию, чтобы не подвергать себя опасности. Поэтому она пробыла в Цюрихе не долее трех месяцев. Оттуда она уехала с Гансом в Париж, потом в Пюльубьер к Франсуа, который согласился еще раз приютить ее.

В Пюльубьере Люси пережила период «странной войны», туда ей приходили письма от Яна, с каждым разом все тревожнее, там она узнала об оккупации Франции в мае 1940 года, и вскоре после этого из письма матери Яна Люси узнала о его аресте в Германии, где ее муж попал в ловушку, расставленную нацистами. Фальшивой телеграммой они уведомили Яна о том, что его отец тяжело болен. Ян тайком приехал в Германию, где в доме родителей его арестовали как оппозиционера и иностранного шпиона. Теперь его держали не в камере предварительного заключения, как в первый раз, а в концентрационном лагере, и обвинение в измене грозило ему смертной казнью.

Алоизе и Франсуа пришлось проявить всю свою любовь и преданность, чтобы помочь Люси пережить удар. Они сами тревожились за судьбу Эдмона и Шарля, от которых не получали вестей со времени оккупации. Вдруг в конце июня вернулся изможденный Шарль. Разгром армии забросил его в окрестности Бордо, откуда он пешком добрался до Пюльубьера. От Эдмона не было известий, отчего его жена, Одилия, потеряла и сон, и аппетит. К счастью, их сын Робер, появившийся на свет в апреле тысяча девятьсот сорокового года, помогал ей перенести разлуку с мужем. Наконец в июле пришло письмо, в котором сообщалось, что Эдмон попал в плен и помещен в лагерь где-то под Берлином.

Вся семья сплотилась перед общим горем, но вечерами за столом все больше было тихо — каждый был погружен в свои мысли. Поправившись, Шарль решил не искать для себя место учителя, а остаться в Пюльубьере помогать родителям. Они нуждались в этом как никогда, особенно Алоиза, которая, казалось, постепенно погружалась в то состояние депрессии, что и в прошлую войну. Можно было подумать, что Франсуа потерял дар речи. Конечно, он продолжал работать и свойственное ему мужество не покинуло его, но он совсем не разговаривал. Наверное, Франсуа вспоминал лишения, которые ему пришлось пережить в лагере для военнопленных во время Первой мировой, и представлял себе страдания, которые испытывает его старший сын.

Шло время. Наступило Рождество, как всегда снежное, но на этот раз безрадостное. Не было застолья и огромного дубового пня в камине, в прошлые годы освещавшего большую комнату, где после ночного богослужения собиралась вся семья, чтобы вместе насладиться детским счастьем, которое много лет казалось незыблемым. Чего бы они только не отдали за возможность спеть вместе рождественскую песню и прожить несколько тихих часов, не связанных в воспоминаниях ни с угрозами, ни с бедой. Но те времена теперь казались им далекими, навсегда исчезнувшими, как исчезли те, с кем они когда-то праздновали Рождество.

Весной Люси, которая ждала вестей от Яна или его матери, почтальон принес письмо, адрес на котором был написан незнакомым ей почерком. Боясь прочесть о смерти Яна, Люси ушла к себе в комнату, но, взглянув на первые строчки, она поняла, что этот день будет первым счастливым днем за последнее время. Письмо было от Элизы, ее дочери, которую Люси считала навсегда потерянной. Не веря своим глазам, Люси несколько раз перечитала письмо дочери, чтобы убедиться в том, что это не сон.