Унесённые ведром - [30]

В девять часов вечера Альберт зашёл в последний подъезд дома, поднялся на крышу, прошёл по ней до нужного люка и аккуратно проник в подъезд «клиента». Стараясь не производить лишнего шума, он спустился и занял выжидательную позицию на один пролёт выше нужной ему лестничной клетки. Через три четверти часа появилась группа «проверяющих» во главе с Калганом. Позвонив в дверь — два длинных и один короткий — они стали ждать. Папанов открыл им лишь через пару минут и впустил только Калгана — остальные остались топтаться возле двери.

«Наверное, общак прятал, — подумал Ростоцкий, имея ввиду задержку. — Осторожный, гад».

Калган вышел минут через десять и вместе с сопровождающими стал ждать вызванный лифт. Как только двери лифта закрылись за отъезжающими, Альберт подлетел к папановской двери, нажал на звонок — два длинных и один короткий — и стал ждать. Пистолет уже был в его правой руке.

На этот раз дверь открылась сразу — хозяин, естественно, подумал, что его порученец забыл о чём-то сказать и вернулся, — ведь со времени ухода Калгана до нового звонка в дверь не прошло и пятнадцати секунд. Это казалось настолько очевидным, что Папанов проигнорировал глазок и открыл дверь, не раздумывая. Чего, собственно говоря, и добивался очередной поздний посетитель.

— Что ещё… — недовольно начал Виктор Васильевич, но тут же получил удар рукояткой пистолета в лоб, от которого изумлённо выпучил глаза и повалился кулём на наборный паркет собственной прихожей.

Альберт ужом скользнул внутрь, аккуратно, чтобы, не дай бог, не захлопнуть, прикрыл за собой бронированную дверь с секретным замком и склонился над Папановым. Вот тут бы ему самое время было выполнить заказ, да и покинуть эту квартиру с максимально возможной скоростью, но, как уже говорилось выше, жадность застила Ростоцкому глаза — он взалкал воровских денег.

Альберт включил музыкальный центр, связал Папанова сорванным со штор витым шнуром и, отдуваясь, отволок тяжёлое тело в ванную. Перевалив держателя общака в огромную ёмкость, которой больше подошло бы название «бассейн», он открыл оба крана на полную мощность и пошёл осмотреться. В квартире был идеальный порядок и, конечно же, никаких следов большой суммы денег. Сделав музыку погромче, Альберт вернулся в ванную.

Папа уже пришёл в себя.

— Ну ты, придурок, попал, — процедил он сквозь зубы. — Кто это тебя надоумил эту хату подломить? Ты хоть знаешь, на кого тебя навели?!

Альберт посмотрел на расцветающую на лбу хозяина гематому, достал пистолет и положил его рядом с собой на раковину. Папанов медленно побледнел.

— Знаю, Папа, прекрасно знаю, — ласково проговорил Ростоцкий. — Я абы какие квартиры не подламываю, как ты изволил выразиться, я всегда с многократной проверочкой в гости захожу. Чтобы случайных людей не напугать. Честно говоря, мне не особо хотелось навещать тебя в твоей берлоге, но ты что-то последнее время совсем на свежем воздухе не бываешь…

На лбу Виктора Васильевича появилась испарина.

— Кто? — прохрипел он не своим голосом. — Кто?

— Резо, — понял его Альберт и улыбнулся одной из самых своих располагающих улыбок. — Чем-то ты, видимо, с ним не поделился.

— С-сука… — с трудом выдохнул Папанов.

Они немного помолчали.

— Послушай, — раздалось из «бассейна» через минуту, — Ты ведь меня сразу не убил, так? Это значит, что тебе от меня что-то надо. Говори, я тебя слушаю.

«Быстро он взял себя в руки», — поразился Ростоцкий.

Вслух же сказал:

— Общак, — немного подумал и добавил: — Тогда я исчезну и разбирайтесь с Резо сами.

— Какой ещё общак?! — Виктор Васильевич довольно натурально выпучил глаза. — Ты что, малый, упал откуда-то в детстве? Неужели ты думаешь, что я держу его дома? — он натужно рассмеялся. — Как говорил один мой хороший знакомый — фраера живут в соседнем подъезде! Дома у меня лишь несколько картин старых мастеров, да немного бранзулеток с камушками, вот и все мои ценности. Кстати, можешь их взять — это на приличную сумму вытянет, особенно картины.

— В соседнем подъезде, говоришь? — Альберт сокрушённо вздохнул. — А Калган сегодня утром в сумочке тебе что принёс? — он успел заметить, как в глазах Папанова метнулся мгновенный страх, и удовлетворённо улыбнулся. — Ещё одну картину старого мастера?

— Они мне еду каждый день носят, — сипло пробормотал Папа. — И газеты.

— Еду они тебе носят в фирменных пакетах из магазина «Дирижабль», мой дорогой, — вежливо сообщил Ростоцкий. — А газеты — так и подавно в руках. Или ты хочешь сказать, что они тебе полную сумку газет сегодня принесли? — он с лёгким осуждением взглянул на собеседника.

Виктор Васильевич молчал и тяжело отдувался, по его лицу тёк пот — видно, вода из смесителя лилась слишком горячая. Альберт вздохнул, положил руку Папе на темя и аккуратно погрузил его в воду с головой. Подержав дёргающегося хозяина квартиры в таком положении секунд тридцать, необычный гость дал ему возможность немного подышать, но, не разрешив ему произнести и слова, снова окунул его в горячую воду.

Только повторив эту неприятную для Виктора Васильевича процедуру несколько раз, Ростоцкий соизволил выслушать свою жертву. Выслушивать было, в общем-то, нечего — Папанов лишь хватал ртом воздух и бессмысленно вращал глазами. И тогда Альберт совершил ещё одну ошибку — он снова начал окунать Папу, не делая скидок ни на его возраст, ни на здоровье, ни на не совсем правильный образ жизни и, неожиданно даже для себя самого, выполнил заказ Резо — у Виктора Васильевича случился сердечный приступ. Прямо «в подводном положении», очень быстро и незаметно для своего убийцы, Виктор Васильевич Папанов, солиднейший вор в законе, больше известный органам правопорядка и преступному сообществу под кличкой Папа, отошёл в лучший из миров.