«Умрем же под Москвой!» Свастика над Кремлем - [146]

– Как вы пожелаете, мой фюрер, – ответил фон Браухич и чеканным строевым шагом покинул его кабинет.

* * *

Бункер Черчилля был расположен в самом центре Лондона посреди респектабельной Кинг Чарльз-стрит. «Отсюда я буду управлять войной!» – заявил Черчилль в мае 1939 года, и все эти годы именно так и было, хотя случалось, что он отсюда и уезжал. Довольно скромное жилище премьер-министра – комната № 65А, где была его спальня и личный кабинет, соседствовало со святая святых этого подземного штаба – «комнатой карт».

В самый разгар войны – в конце 1941 года – комендант бункера увидел серьезную опасность в мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. При попадании бомбы она могла бы завалить выход из комнаты карт. Поэтому было решено срочно перестроить убежище: смежную комнату залили бетоном до потолка, оставив тоннельный проход на случай завала.

Впрочем, по сравнению с бункером Гитлера или подземными апартаментами Сталина в Куйбышеве, «war room»[12] британского премьера была укреплена совсем слабо и не выдержала бы попадания даже 500-килограммового фугаса. Но ставка в данном случае делалась вовсе не на толщину перекрытий, а на мастерство зенитчиков и на количество защищающих город истребителей «Спитфайр».

12 сентября сюда прибыл маршал авиации, чтобы решить несколько важных вопросов относительно войны в Бирме. Черчилль принял его вполне по-домашнему – в роскошном зеленом, вышитом золотом, халате и с неизменной сигарой в зубах. Маршал знал, что Черчилль сплошь и рядом работает по ночам, лежа в постели, причем держит под кроватью фаянсовый ночной горшок, чтобы лишний раз никуда не выходить из комнаты, полной сверхсекретных бумаг.

– Я думаю, – начал Черчилль в тот момент, когда его гость уселся в предложенное ему кресло, – что наши успехи на Ближнем Востоке и победы американцев на Тихом океане открывают новую страницу этой войны. Сейчас, чтобы победить, нам уже мало думать о меловых скалах Дувра и предстоящем десанте во Франции. Понятно, что не сегодня завтра мы разгромим турецкие войска у Алеппо, прогоним наци из Тебриза, а может быть, сменим и само турецкое правительство, тем более что желающие совершить военный переворот там всегда были и есть. Но нам также важно восстановить наше военное присутствие в Юго-Восточной Азии – в море джунглей, где нет дорог, где сплошные болота, реки и где обеспечить снабжение наших войск сегодня может только авиация…

– Мы, если говорить честно, – ответил маршал, – не можем сейчас защитить нашу собственную страну. Немецкая авиация то и дело бомбит Лондон.

– Вы знаете, конечно, что я в августе посетил маршала Сталина и для этого летал к нему в Россию. Мне даже сделали специальную кислородную маску, чтобы я мог курить в воздухе, поскольку перелет проходил на большой высоте, где наци не могли нас достать. После официальной части переговоров Сталин пригласил меня к себе на квартиру в Кремле поужинать. Он был страшно зол, что я не согласился с его планами по открытию второго фронта в Европе, но тут лицо у него посветлело. Он шел впереди и показывал дорогу. Когда мы уселись за стол, то разговор как-то сам собой зашел о наших дочерях. Я сказал, что у моей дочери Сары рыжие волосы, а Сталин заметил, что его дочь Светлана тоже рыжая, и велел ее позвать. Она тут же появилась и была мне представлена, после чего он даже подарил ей какой-то сувенир.

За едой мы говорили о самом разном: от северных конвоев до коллективизации их крестьянских хозяйств. Потом я упомянул о своем предке герцоге Мальборо, которого охарактеризовал как гениального полководца. И что мне на это ответил маршал Сталин? Он улыбнулся и сказал, что у Англии был еще более талантливый полководец – Веллингтон, разгромивший Наполеона, который представлял величайшую угрозу для нашей страны за всю ее историю. Мы еще долго вели беседу и разошлись только в два часа ночи, причем расстались вполне дружески.

Так вот, говоря о Веллингтоне, маршал Сталин заметил, что тот понимал, что нельзя быть одновременно сильным всегда и везде, но зато всегда был сильным там, где надо. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду? Да, мы не можем сейчас быть сильными везде и всюду. Но если мы хотим победить наших врагов, нам следует сделать все необходимое для того, чтобы иметь хотя бы немного сил там, где они столь же слабы, как и мы, или же еще слабее. Мы не можем снабжать наши войска по суше в Бирме, и нам надо взять обратно крепость Мандалай. Значит, мы будем отправлять им все по воздуху, а ваше дело – позаботиться о том, как лучше все это осуществить!

* * *

Положение в Бирме и в самом деле было крайне тяжелым. После того как к середине 1942 года японская армия загнала английские войска к границам Индии, война здесь приобрела характер «топтания на месте».

Не в последнюю очередь это определялось теми трудностями, которые создавал театр боевых действий. Крупные порты, где разгружались транспортные суда, отстояли очень далеко от районов боевых действий. Их разделяли горы и джунгли. Конвои союзников приходили в Читтагонг (на территории нынешней Бангладеш). Оттуда грузы везли сначала по железной дороге обычной колеи, затем по узкоколейке, а дальше – баржами и грузовиками. Ближе к фронту более-менее приличных дорог не было вовсе. Пути, показанные на военных картах тех мест, пестрели пометками: «пешеходная тропа», «допустимо продвижение с вьючными животными», «дорога пригодна только для джипов в сухой сезон». Грунтовка, покрытая саперами металлическими аэродромными матами, по местным меркам, была уже автострадой.