Умные растения - [9]
Внушительные усилия, особенно если знаешь, что все это служит гелиамфорам лишь для того, чтобы набить брюхо. Да и достигается это нечестным путем: запах и цвет заманивают жертву в ловушку. Капельки нектара задуманы как приманка. Они должны прельстить гостей, чтобы те осмелились шаг за шагом продвигаться вперед по все более скользкой поверхности, пока, полностью погруженные в свою сладкую трапезу, вмиг не потеряют равновесие. Падение в чашечку цветка — скрытая цель отлаженного ловушечного механизма. Большинству насекомых даже удается, барахтаясь, пробраться сквозь пищеварительный сок и достичь стенки чашечки — но там их уже ожидает завеса из неприступных щетинистых волосков, да и сами стенки чашечки покрыты липким налетом. Спастись едва ли возможно.
И вот мы уже ощутили сочувствие к насекомым. Их заманивают, ловят, едят. Они — жертвы растительного коварства, которому, чтобы сформироваться, понадобились миллионы лет.
Даже мы почувствовали, что нас притягивают эти необычные кувшинчики.
— Эти хоть что-то делают, — похвалил наш оператор. А чуть позже добавил: — Теперь, пожалуйста, запустите туда пчелку. — И еще позже: — Мне нужно действие! Где же все насекомые?
Больше часа мы все находились в состоянии готовности, вот только действие никак не хотело начинаться. Потом вдруг по краю кувшинчика пробежал муравей. Мы затаили дыхание, ожидая, что он туда свалится. Насекомое выглядело совершенно беззаботно, даже вскарабкалось на красный фонарик… Но столь же беззаботно поползло вниз и отправилось прочь, куда глаза глядят. Может, стоило обрадоваться этому чудесному спасению? Однако мы не обрадовались.
Не один битый час мы ожидали, что плотоядное растение наконец начнет есть плоть. Ничего подобного. Потом пошел дождь. Резкий и очень сильный. Никто не хотел в этом признаваться, но вынужденное окончание съемок тоже было облегчением. Я терпеть не могу тупое ожидание, которое одновременно сопряжено с напряжением и беспокойством. Когда ты надеешься на какое-то событие, которое так и не происходит. С этим покончено. Мы немедленно убрали камеры в водонепроницаемые пластиковые мешки, облачились в дождевики и резиновые сапоги, и у нас создалось приятное ощущение, что мы ничего не пропустили. Ни один жучок, ни одна пчелка не отважились бы на полет сквозь эти барабанящие по земле потоки воды. Отступаем в лагерь. Чтобы завтра снова вернуться.
Поскольку нашей гелиамфоре не удалось поймать ни одного насекомого ни на следующий день, ни после, мы сдались — слишком много всего еще было в планах. Конечно, для нашего фильма это провал, но также и урок: мне пришлось пересмотреть свое представление о жадных и хищных растениях. Кувшинчики могут питаться плотью — трупики на дне растения подтверждают это, — но они в своих гастрономических делах совершенно не торопятся. Они действуют спокойно и медленно — не по своей воле, просто насекомые на протяжении миллионов лет учились сопротивляться гелиамфорам и далеко не всегда падают внутрь. При всем лукавстве и искусстве вводить в заблуждение плотоядные кувшинчики живут не в сказочной стране. Такой урок я извлек из той давнишней экспедиции.
И вот теперь шесть тысяч насекомых в час, как утверждает мое «причудливое» газетное сообщение. Значит, почти два несчастных термита в секунду. Какой непентес может позволить себе такое? А главное — как? Тем не менее в подписи под иллюстрацией упоминается немецкая исследовательница Марлис Мербах, которая опубликовала свое открытие в известном британском журнале «Нейчер» («Природа»), Значит, никакая это не газетная утка из мира ботаники? Быть может, непентес белоокаймленный (так кувшинчик именуется в статье) и правда самое прожорливое растение в мире? Тогда я непременно хочу выяснить, как оно питается, и это обязательно должно войти в наш фильм. Проснулся мой охотничий инстинкт. Я решаю как-нибудь отыскать Марлис Мербах.
Самое прожорливое растение в мире
Несколько месяцев спустя из окна «Боинга-747», принадлежащего «Королевским авиалиниям Брунея», я любуюсь Южно-Китайским морем с узорами из свободных волн и течений. Успокаивающая морская синева. Лишь в некоторых местах, куда отбрасывают тени пухлые кучевые облака, словно возникают черные пропасти. Грандиозное водное пространство. И только крошечные, беспорядочно разбросанные по морской поверхности рыбацкие лодки, торговые суда и танкеры выглядят так, словно они из совсем другого, делового мира. Они обесценивают могущественный водоем, превращая его в простое средство транспортировки.
Объявляют снижение и прибытие (кстати, приземление довольно чувствительное) в Бандар-Сери-Бегаван, столицу султаната Бруней-Даруссалам. Небольшая розетка на мониторах, висящих над рядами кресел, движется в соответствии с поворотами, как стрелка компаса, хотя указывает не на Северный полюс, а, скорее, на религиозный центр ислама. Каждое мгновение она указывает путь на Мекку. Бруней — маленькое, богатое нефтью государство на северном побережье острова Борнео с переменчивой семисотлетней историей — с самого начала был исламским государством.
