Умное Небо - [2]
С матерью Марией вместе они создавали интерьер храма во дворе ее общежития на rue Lourmel, 77 — переделывали конюшню-гараж, убрав стойла, в церковь, сестра Иоанна создавала иконостас, мать Мария тоже писала иконы и вышивала. Сохранилась (ныне в монастыре св. Иоанна Крестителя в Эссексе в Англии) большая ее вышивка — «Житие Царя Давида», — она располагалась наверху вдоль правой стены храма. Вышивала ее мать Мария в 1939–1940 гг., в период гонений на евреев в Европе. Над царскими вратами уже позднее, в годы нацистской оккупации, появилась ею вышитая Тайная Вечеря. Сестра Иоанна помогала матери Марии и в ее трудах иного свойства — вместе ходили для приобретения дешевого продовольствия, всяких остатков, даже очистков, на центральный рынок («Чрево Парижа»), чтобы прокормить людей, обитавших в общежитии на улице Лурмель.
Прежде чем целиком посвятить себя иконописи, Ю. Н. занималась живописью в Ateliers d’arts sacre у Мориса Дени, продолжая свое художественное образование (училась в свое время в Школе при Обществе поощрения художеств в Петербурге). Впрочем, до переезда в Париж, еще живя в Праге, обучалась технике иконописания у М. Каткова, который перенял ее как ремесло у псковских старообрядцев. Он расписывал тогда русский храм на Ольшанском кладбище. Ю. Н. много копировала старообрядческие иконы — и все же стремилась вырваться за рамки стилизаторского, прикладного подхода; Д. Стеллецкий, расписывавший храм в Сергиевском Подворье в Париже, тоже делал стилизацию — в несколько ином роде, скорее это был декоративный, эстетизированный стиль модерн; работал он масляной краской, оставляя места для ликов, которые потом писала княжна Львова. Такой подход был для Ю. Н. неприемлем (она замечала, что иной раз на иконе, когда она писалась, вдруг какая-то новая складка на одежде меняет выражение лица).
Ее настоящая встреча с русской иконой произошла на выставке древних икон, привезенной из СССР в Европу в 1928 году. Выставка проходила в Бельгии и Германии, в частности, в Мюнхене; Юлия Николаевна отправилась туда, жила у друзей, все дни проводя на выставке, вглядываясь — впервые — в Троицу Рублева, лик Владимирской Божией Матери, которые были там представлены в научных копиях; на выставке были и подлинные иконы древнего письма.
Прежде с иконами она знакома была по черно-белым репродукциям «Истории древнерусского искусства» Грабаря, взятой в библиотеке по какому-то безотчетному и сильному душевному порыву в первые же дни в эмиграции. Открытие иконы, после двух веков забвения, когда древние иконы записывались более поздними, когда их убирали в оклады, оставляя только потемневшие едва различимые лики, — произошло незадолго до революции, — реставраторы научились расчищать позднейшие записи. Люди увидели Рублева.
Встреча с древними русскими иконами на выставке в Мюнхене определила окончательно направление творческой судьбы Юлии Рейтлингер. Это был ответ, подтвердивший ее интуитивные искания. Она начинает работать над большими иконами, обретая уверенность и свободу в каноне, который не сковывает художника, но есть живой язык для благовествования.
Отец Сергий написал в эти годы книгу «Икона и иконопочитание» (1931 год) — безусловно, не без влияния Ю. Н. В эти же годы ею была написана для отца Сергия икона «Софии Премудрости Божией», она висела в его комнате до дня его кончины, как и образ Ангела Хранителя, который всегда находился у него в изголовье.
После смерти отца Сергия этот образ Юлия Николаевна передала отцу Андрею Сергеенко, а по его кончине — подарила отцу Александру Меню. Он и сейчас в его доме в Семхозе, в изголовье диванчика в кабинете, рядом со светильником и большой фотографией матери. Обе эти иконы оказались на выставке в Рублевском музее осенью 2000 года, — как и образ «Не рыдай Мене, Мати», написанный в Париже в 1931 году (икону эту репродуцировали тогда в эмигрантской газете «Россия и славянство» и даже называли Ю. Рейтлингер созидательницею русской «Pietа»).
Рядом была помещена очень большая, написанная в 30-е годы в Париже, икона Божией Матери, о которой на выставке же я узнала следующее. Когда немцы подступали к Парижу, отец Андрей Сергеенко с матушкой и подруга Юлии Елена Браславская пытались, как многие парижане, выехать из города. Машина зависла на двух колесах над обрывом и чудом удержалась. Все это время Елена молилась Божией Матери, прижимая к себе эту икону...
