Умница Джек - [3]

— Нет! — решительно сказал вслух Пищурин. — Надо немедленно исправлять положение! Завтра же поеду к теще и скажу ей: спасибо, милая, за дачу. Можешь ее теперь занимать сама, а я уезжаю к жене и дочери…

В этот момент он услышал, как кто-то поскребся в дверь. Пищурин подошел к двери и открыл ее. В прихожую вошел весь мокрый пес Берасова. Отряхнувшись от влаги, пес лег на коврик в прихожей и умными глазами поглядел на Пищурина, как бы извиняясь за свой нежданный визит.

— Ты что же, милый, отстал от хозяина? Или хозяин забыл тебя? — участливо вопрошал он у пса. — Бедный песик…

В ответ на сочувствие пес повилял хвостом и мотнул головой.

— Может, ты хочешь домой? Я провожу тебя на следующей электричке? — сказал Пищурин и открыл дверь, приглашая пса на выход. Но пес, зевнув, продолжал лежать, уложив поудобнее голову на лапах. — А, ты, наверное, нездоров или сильно устал! — высказал догадку Пищурин. — Ну, тогда лежи, отлеживайся, а завтра я тебя отправлю к хозяину. А то ты — пес породистый, тебя могут запросто прибрать к рукам или, еще хуже, на шапку изведут. При нашем цивилизованном варварстве такое возможно… — Оставив пса в прихожей, он прошел в комнату. В душе Пищурин был страшно рад, что пес остался с ним: все-таки живая душа рядом, не один.

Когда Пищурин сел на диван и стал читать газету, пес пришел из прихожей и преданно улегся у его ног.

— Скучно одному, даже ты это понимаешь! — сказал с сочувствием Пищурин, глядя в печальные собачьи глаза, и погладил пса за ухом. Тот, повернувшись на бок, лег на ботинки Пищурина. И тут Пищурин увидел, что позабыл переобуться в домашние тапочки.

— Слушай, — обратился он к псу. — Как тебя звать: Тузик? — Лохматый собеседник отрицательно покачал ушами. — Шарик? Мухтар? — Опять отрицательное покачивание собачьей головы. — А! — воскликнул догадливый Пищурин. — Ты же у нас порода! Тебя зовут Билл или Джек. Да? — Собачьи глаза улыбнулись. — Джек, да? — Пес кивнул в подтверждение лохматой головой. — Значит, Джек! Конечно, Джек! Как я сразу не догадался! — Пес заморгал глазами, а Пищурин в восторге улыбнулся. — Вот умное животное собака! Все понимает, только сказать не может! — Стащив с ног ботинки, Пищурин вдруг предложил умному животному: — Слушай-ка, Джек, дружище, ты не смог бы отнести мои ботинки в прихожую, а вместо них притащить сюда тапочки? А то мне так не хочется вставать! От этого скверного вина, что принес твой хозяин, печень ноет. А, Джек?

Пес взял в зубы ботинки, отнес их в прихожую, а вместо них приволок в комнату пищуринские домашние тапочки.

— Молодчина! — похвалил его Пищурин. — Ну спасибо тебе, дружище. Не зря говорят: собака — друг человека. Я в этом теперь убедился. — И он неожиданно предложил: — Джек, а чего это мы с тобой скучаем? Ведь ты, наверное, петь умеешь? Давай-ка вместе попробуем? Тяни за мной! — И Пищурин запел: «И-из-вела-а меня-а-а кручина-а-а…» — Но сразу остановился и сказал: — Не хочешь петь грустное… Понятно. Да и старинных песен ты, конечно, не знаешь. Давай тогда споем современное и веселое! — И он бодро запел: «Главное, ребята, сердцем не стареть…» — Пищурин заливался во все тяжкие, а ему бодро подвывал Джек.

— Отлично, Джек! — сказал Пищурин, закончив пение и, почесав у пса за ухом, спросил: — Джек, а ты танцевать умеешь? Давай попробуй! Надо же нам с тобой разогнать зеленую хандру! Ну, начинай! Пум-па-па! Пум-па-па… Ну, что же ты не танцуешь? Не умеешь? Тогда смотри, я тебе покажу, как это делается у людей! И! Пум-па-па! Пум-па-па! — Пищурин, как заправский учитель танцев, показал Джеку вальсовое па. — Теперь понял? Вот и хорошо! Давай! Начали!

Пес встал на задние лапы и, к удовольствию Пищурина, под его губной аккомпанимент закружился по комнате.

— Это великолепно! Бис! Браво! — орал в восторге Пищурин. — Какой пес! И поет, и танцует! Джек, ты великолепный пес! Талант! Самородок! — Вдруг он задумался. Потом, глядя на Джека, проговорил: — А почему это Берасов скрывает твой талант от общественности? Ты не знаешь, Джек, почему? Я…, кажется, догадываюсь! Он эгоист, твой хозяин! Не хочет, чтобы твоим талантом восхищались люди. Да, да! Он боится, что ты затмишь его. Какой эгоист! Ай-ай, какая жалость: у такого бездарного эгоиста такой умница пес! Какая жалость! — Пищурин с сожалением поглядел на Джека, потом вдруг улыбнулся от пришедшей в его голову мысли и обратился к псу с новым заданием: — А ну-ка, Джек, попробуй включить вон тот торшер в углу? Чтобы на нашем балу было больше света!

Джек послушно подбежал к торшеру, надавил зубами на выключатель, и лампочка у торшера загорелась.

— Молодец! Умница, Джек! — Пищурин от возбуждения даже закашлялся. — Джек, а ведь ты, конечно, и говорить можешь? А? Ну-ка, скажи: «Я — Джек!»

— «Уя Джэ-ек», — ясно послышалось из собачьей пасти.

— Великолепно! — Пищурин от восторга захлопал в ладоши. — А мое имя назвать можешь? Скажи: «Жора»!

«Жу-о-ра» — старательно повторил Джек.

Пищурин так и повалился от хохота на диван.

— А теперь скажи: «Жорка — хороший мужик»! — Пищурин вошел в раж!

«Жуорка — хоуро-о-оший му-ужик!» — выговорил Джек.