Ультиматум Борна - [237]

— Не надо так громко, — посоветовал Конклин, кивнув на телефон. — Видимо, пока никаких известий...

— Ничего такого, с чем можно работать; и все же есть кое-что интересное, я бы сказал, захватывающее, — в несколько мрачноватом, правда, смысле.

— Полагаю, это касается Карлоса?

— Кого же еще! — Крупкин кивнул, Джейсон заинтересованно посмотрел на него. — Я забежал к себе на службу и нашел у себя на столе восемь больших конвертов, из которых только один был открыт. Милиция подобрала их на улице Вавилова и для соблюдения формальностей ознакомилась с содержанием одного из них... Им сразу же расхотелось заниматься этим.

— И что же там? — усмехнулся Алекс. — Государственная тайна? Или там документы, подтверждающие, что все члены Политбюро — педерасты?

— Возможно, ты не далек от истины, — перебил его Борн. — В помещении склада на улице Вавилова собирались московские агенты Шакала. Он завербовал их, шантажируя компроматом либо на них самих, либо на их начальников.

— Скорее последнее, — сказал Крупкин. — Самые нелепые обвинения против высокопоставленных лиц в высших эшелонах власти.

— У него целые сейфы этого барахла... Для Карлоса это стало отработанным приемом: именно так он прокладывает себе путь в круги, куда очень непросто проникнуть.

— Тогда, выходит, я недостаточно ясно выразился, Джейсон, — продолжил Крупкин. — Когда я сказал, что они нелепы, я имел в виду, что это невероятная чушь...

— Шакал почти всегда попадает в точку. Так что не торопись с оценкой. К тому же как вклад в банк твои умозаключения не примут...

— Если бы такой банк существовал, я бы уж точно передал туда все, что знаю, и заработал бы на этой информации приличный процент. Содержимое пакетов в основном того сорта, который печатается в дешевых «желтых» изданиях. Разумеется, в этом нет ничего неожиданного, но наряду с обычной чепухой встречается явная путаница с датами, местами, функциями и даже личностями. Например, министерство транспорта расположено на целый квартал дальше, а некий директор женат не на указанной женщине, а совсем на другой; его мнимая жена на самом деле приходится ему дочерью, кроме того, она уже шесть лет на Кубе. Человек, названный председателем Радиокомитета и обвиненный во всех смертных грехах, скончался почти год назад; все знали, что он тайный католик и был бы счастлив, будь он священником... Эти явные нелепости бросаются в глаза... У меня не было времени внимательно изучить эти бумаги, но я убежден, что, если покопаться, там можно найти еще и не такое...

— Ты хочешь сказать, что Карлосу подсунули заведомую туфту? — спросил Конклин.

— Все подано броско, но вместе с тем это — несусветная чушь... Если представить эту макулатуру в наш суд, то там вас просто поднимут на смех. Кто бы ни предоставил Карлосу этот мелодраматический компромат, он явно добивался, чтобы факты противоречили сами себе.

— Это работа Родченко? — спросил Борн.

— Больше некому. Григорий — его все звали Григорием, нет, конечно, не в лицо, — был великолепным стратегом, человеком, умеющим вывернуться в любых ситуациях, к тому же убежденным марксистом. «Контролировать» — вот его девиз, ставший манией... Если он мог «контролировать» знаменитого Шакала ради интересов своей Родины, представляю, какое наслаждение это должно было приносить старику. И все же Шакал убил его... Что это было: предательство или небрежность самого Родченко? Нам никогда уже не узнать этого. — Зазвонил телефон, Крупкин поднял трубку. — Да? — по-русски отозвался он, жестом показывая Конклину, что пора пристегнуть протез. — А теперь слушайте меня внимательно... Милиция ничего не должна предпринимать — более того, вы вообще не должны там показываться. Пусть одна из наших обычных машин заменит патрульную, вам понятно?.. Хорошо. Мы будем поддерживать связь на частоте «Мурена».

— Что-то серьезное? — спросил Борн, отступая от окна.

— В высшей степени! — ответил Крупкин. — Машину засекли на Рублевском шоссе, она движется в сторону Одинцова.

— Мне это ничего не говорит. Что такое Одинцово или как там его?

— Точно не знаю, но полагаю. Шакал знает, что делает! Не забывай, он прекрасно знает Москву и ее окрестности. Одинцово — это индустриальный городок-спутник, минут тридцать пять езды от Москвы...

— Черт подери! — буркнул Алекс, прилаживая лямки протеза.

— Позволь, я помогу, — сказал Джейсон. Он присел на корточки и привел в порядок лямки из грубой ткани. — Почему Карлос по-прежнему пользуется вашей машиной? — спросил Борн у Крупкина. — На него это не похоже, обычно он избегает всякого риска.

— На все пойдешь, если у тебя нет выбора. Ему наверняка известно, что в московских таксопарках все под контролем КГБ. Кроме того, он ранен, у него нет огнестрельного оружия, и вообще он не в той форме, чтобы угрожать водителю или угнать другой автомобиль... Он очень быстро добрался до Немчиновки, машину заметили по чистой случайности.

— Нужно ехать! — сказал Конклин, несколько раздраженный тем, что воспользовался помощью Джейсона. Он, пошатываясь, поднялся, отведя в сторону предложенную Крупкиным руку, и направился к двери. — Поговорим в машине. Мы теряем время...