Ультиматум безрассудной ночи - [37]

— Где?

— В театре.

Внезапно Ник все понял. Она не желает, чтобы ее оберегали и защищали от людей, хочет быть признанной, отважной, красивой героиней, которой, собственно, и является. Возможно, те, кто заботится о ней, до смерти переживают, но это цена, которую они должны платить.

Ник уверен на сто процентов, что хочет находиться среди этих немногочисленных людей, даже если всякий раз будет испытывать горечь ее протеста на губах.

Все, что он может сделать, — просто быть с ней рядом, если она позволит.

— Ох, — только и смогла произнести Хлоя.

Ник не ответил. Секунда, и он оказался рядом с ней, обхватил ее лицо руками, приподняв, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. И перешел на хриплый шепот.

— Это был самый смелый поступок, который я когда-либо видел. Прости меня. Я не стану ждать, что ты изменишься, изменюсь сам.

— Ты мне нравишься таким, какой ты есть.

Ник прильнул к ее губам, а когда оторвался, приложил палец к ее губам.

— Позволь мне сказать.

Она кивнула, он убрал палец.

— Сегодня я видел самую смелую, самую красивую женщину на свете, которая совершает самые благородные поступки.

Глаза Хлои наполнились слезами, она опустила ресницы, скрывая накатившие слезы.

— Я испугалась. Думала, ты злишься на меня.

— Я действительно зол.

Хлоя виновато склонила голову, но он приподнял ее за подбородок, взглянул в наполненные слезами глаза.

— Я зол, но не на тебя, милая, а на себя. Я потратил так много времени впустую. Да, у меня есть проблема, посттравматический синдром, но я прибегну к помощи, буду лечиться. При условии, что ты примешь меня обратно.

Хлоя удивленно заморгала.

— Разве ты когда-либо был моим?

— С самого первого дня, но я был глуп, упрям и слишком горд, чтобы осознать это.

Он с волнением провел по волосам.

— Хлоя, у меня больше не осталось гордости. С нашей ночи, проведенной в Греции, не проходило ни дня, чтобы я не корил себя за то, что причинил тебе боль.

Она погладила его по щеке.

— Теперь я вижу, что это не так.

— Я стыжусь своих шрамов, — признался он. — Все, что ты мне сказала, правда. Я боялся признаться самому себе, но теперь, Хлоя, прими меня такого, как есть, со всем багажом и шрамами. Я люблю тебя, милая, и ты нужна мне. — Он перевел дух. — Обещаю больше никогда не оставлять тебя. Позволь мне стать частью твоей жизни. Я не буду сковывать тебя, хочу позволить тебе парить.

Хлоя прижалась к нему, положила голову ему на грудь и стояла молча, слушая громкие удары его сердца. Она поняла, что в эту самую минуту с одиночеством покончено.

Через несколько минут она подняла голову.

— Я тоже люблю тебя, Ник.

Его поцелуй был долгим и страстным. Он пытался упиться ею, заставляя чувствовать себя слабой и одновременно счастливой. И целовал до тех пор, пока у нее не закружилась голова.

Она нежно погладила его по щеке.

— С меня будто сняли тяжелый груз, который я носила на плечах последние недели.

Ник обхватил ее лицо ладонями.

— Я люблю тебя и не устану это повторять. Люблю каждый сантиметр твоего тела, но при этом считаю, что ты должна подумать о пластической операции. Не ради меня, ради себя.

— Да, понимаю.

— Не знаю, осознаешь ли ты, но после сегодняшнего выступления ты станешь…

— Да-да, объектом насмешек интернет-троллей и других недовольных жизнью, — закончила она.

— И ты все равно это сделала. — Ник удивленно покачал головой. — Воистину ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Кто-то уже написал об этом?

Ник кивнул.

— Мы не будем читать.

— Согласен.

— Ты не все мне сказал?

Он без лишних слов достал телефон и протянул ей.

— Есть кое-что, о чем ты должна знать.

Хлоя озадаченно взяла телефон и начала читать. Ник наблюдал, как недоумение на ее лице сменялось гневом.

— О боже, кто это мог сделать? Ты знаешь, кто слил эту информацию? Ужасное вторжение в частную жизнь! — наконец воскликнула она.

— Я.

Хлоя широко раскрыла глаза от удивления. Ник такой скрытный, тщательно отделяет работу от личной жизни. Зачем ему открываться журналистам?

— Не понимаю, — недоумевала она.

— Я дал интервью, сам все рассказал. Я вел себя как последний трус. Ты была права. Твое имя появится во всех газетах и блогах, и я никак не могу на это повлиять. Зато могу проявить солидарность, и кто знает, может быть, моя история поможет кому-то еще. Обещаю, что буду работать над своей проблемой. Можешь довериться мне.

Хлоя еле дышала. Слезы счастья катились по щекам. Она взяла его руку, приложила к груди и прошептала:

— Я знаю, мое сердце в надежных руках.

Три месяца спустя

— Еще один рабочий уволился. — Ник вошел в кабинет, где работала Хлоя. — Такими темпами мы никогда не переедем в наш дом на острове. Ты должна что-то с ней сделать.

— Я? Это твоя бабушка.

— Она считает гвозди! Мы вкладываем миллионы в реконструкцию дома шестнадцатого века, а она считает гвозди!

— Зато она экономная.

— Она безумна, и ты это знаешь.

Хлоя обняла Ника за шею, он страстно ее поцеловал.

— Значит, мы не сможем переехать сразу после свадьбы.

— Я не против жить и в шалаше, главное — с тобой.

— Ха, ты мне говоришь про шалаш после того, как я истрепал все нервы с подрядчиками, контрагентами, планировщиками и бабушкой.