Улика - [16]

— Ничего,— сказала она.— Хорошо.— До нее с запозданием дошло, что я шучу, и она улыбнулась. При этом ее щеки порозовели. Ей это было очень к лицу.— Меня один раз спросили, что я предпочитаю — секс или шоколадное пирожное. Я до сих пор не знаю, что ответить.

— Пирожное, конечно. Их можно сделать и самому.

Она промокнула губы салфеткой и отпила немного вина.

— Короче говоря, в последние шесть лет Ланс взял дело более или менее в свои руки и похоже, что бизнес его серьезно заинтересовал. Папа был в восторге. «Вуд и Варен» — это была вся его жизнь. Он любил нас, но не мог с нами справиться в той мере, в какой он управлялся на фирме. Когда подрос Басс, младший ребенок в семье, папа окончательно потерял надежду, что у него будет достойный преемник.

— А Эбони?

— О, она интересовалась делами компании, еще когда была совсем ребенком, но она никогда особенно не надеялась, что папа позволит ей участвовать в бизнесе. Здесь он придерживался старомодных взглядов. Дело оставляют старшему сыну. Точка. Он знал, что Эбони умная девчонка, но он считал, что ей не хватает твердости, и к тому же не был уверен, что она долго стала бы этим заниматься. Женщины выходят замуж, рожают детей и тратят деньги. Так он считал. Женщины посещают загородный клуб, играют в теннис и гольф. Женщина не может найти общий язык с инженерами-химиками и системными аналитиками. Она даже отправилась в Кал Мали в университет и собиралась сама стать инженером, но отец дал ей понять, что в ее случае это не поможет, вот она вместо этого и уехала в Европу и вышла замуж.

— Таким образом выполнив его пророчество,— сказала я.

— Точно. Естественно, после этого папа развернулся на сто восемьдесят градусов и принялся уверять всех, что он оставил бы ей дело, если бы она так уж этого хотела. Она возненавидела его после этого, и я ее ничуть не виню. Иногда он умел быть порядочным дерьмом.

— Она вернулась, не так ли?

— Да. Она вернулась домой в августе, без Джулиана, что не было такой уж большой потерей. Он был настоящий придурок, если я в этом что-нибудь понимаю. Страшный зануда. Не знаю, как она его выносила.

— Ланс говорит, она хочет взять дело в свои руки.

— Я тоже это слышала, хотя она со мной об этом не говорит. Мы с ней ладим, но не сказала бы, что мы такие уж близкие подруги.

— А Олив? Она заинтересована в фирме?

— Только косвенно. Она вышла замуж за одного химика, который работал у папы. Теперь он вице-президент, но они встретились гораздо раньше, когда она еще училась в колледже, и после этого он пришел к нам работать.

— Это Терри Коулер?

Она кивнула.

— Тебя с ним познакомили?

— Да, когда я там была. Что он за тип?

— О, я не знаю. Умен. Капризен. Настойчив. Довольно мил, но совершенно без чувства юмора. Хорошо делает то, за что берется. Обожает ее, должна тебе сказать. Поклоняется земле, по которой она ходила. «Раболепный» — вот точное слово.

— Счастливая. Он амбициозен?

— Был. Ему одно время хотелось завести свое собственное дело, но, как я понимаю, у него ничего не вышло. После этого он перегорел, и я не знаю… наверное, когда женишься на дочери своего босса, это подрезает крылышки твоим амбициям.

— У него хорошие отношения с Лансом?

— Они постоянно грызутся. Терри легко обижается. Знаешь, он из тех людей, что наизнанку готовы вывернуться из-за какого-нибудь пустяка.

— А как тебе Джон Залькович?

— Прелесть. Вот это то, чем папа хотел сделать Ланса.

— Ты сказала, что у Ланса были неприятности с законом. Что конкретно?

— Он кое-что стащил с завода.

— Правда? Когда это было?

— В старших классах. У него был план, как заработать денег, но ничего не вышло. А это было у него в программе по экономике, и, как я подозреваю, его итоговая оценка зависела от того, жизнеспособна будет его схема или нет. Когда он осознал, что его маленькое предприятие провалилось, он украл какое-то оборудование, какую-то мелочь, но дело в том, что он продал его перекупщику. Тот заподозрил, что что-то не так, и обратился в полицию.

— Да, глупо.

— Я думаю, это-то папу и взбесило.

— Он не забрал заявление?

— Ты смеешься? Конечно, нет. Он сказал тогда, что это единственный способ научить Ланса уму-разуму.

— И это помогло?

— Нет, он скоро опять попал в историю, если ты это имеешь в виду. И еще много раз. Наконец папа сдался и отослал его в интернат.

Тема исчерпала себя. Мы покончили с ланчем и принялись болтать о других вещах. В два Эш посмотрела на часы.

— Боюсь, мне нужно ехать. Я обещала повозить маму по магазинам после обеда. Поехали с нами, если хочешь. Я знаю, она будет счастлива тебя видеть.— Она помахала, чтобы принесли счет.

— Сначала мне нужно кое-чем заняться, но вообще-то мне нужно будет с ней поговорить.

— Тогда звони и приходи к нам домой.

— Ты сейчас живешь с ними?

— Временно. Я только что купила себе квартирку, и сейчас ее отделывают. Я буду жить у мамы еще месяца полтора.

Когда принесли счет, я потянулась к своей сумочке, но Эш замахала на меня руками.

— Я заплачу. Спишу это как деловой ланч, и компания оплатит. Это самое малое, что я могу для тебя сделать в той передряге, которую мы тебе устроили.

— Спасибо,— сказала я. Я записала домашний телефон Эбони и мы вместе вышли из ресторана. Для меня было большим облегчением, что ее машину подали раньше. Я проводила взглядом ее маленький красный «Альфа-Ромео». Появилась моя машина. Я дала служащему на чай гораздо больше, чем следовало бы, и осторожно, стараясь ни за что не зацепиться чулками, втиснулась на сиденье. Служащий захлопнул дверцу, и я повернула ключ зажигания. Хвала Всевышнему, она завелась, и я почувствовала прилив гордости. Проклятая развалина оправдывает вложенные в нее средства и стоит мне всего десять долларов в неделю за бензин.