Уличная магия 2: Маскарад - [26]

- Я не кардист, но имею парочку козырей в запасе…

До боли сжав мою руку, девушка делает несколько резких поворотов. На последнем повороте я вытаскиваю заколку из ее «волос» и черные длинные пряди распадаются по плечам. Такую наглость Конан прощать не собирается. Она изменяет траекторию танца к столикам и, незаметно подхватив стакан с прозрачным напитком, выплескивает мне прямо в лицо.

Хватаю девушку за подбородок. Она снова ухмыляется – затаившись, ждет ответного удара. Вместо этого я притягиваю ее и, придерживая за талию, заставляю прогнуться.

На этом заканчивается наше дикое танго. Так и замираем в неудобной позе, восстанавливая сбившееся дыхание.

- Неплохо. Дам тебе пять… нет, шесть баллов из десяти.

Грубовато возвращаю Конан в устойчивое положение. Челка прилипла ко лбу, а все тело до сих пор сводит от напряжения.

- Пойду приведу себя в порядок...

В голове неразборчивый тяжелый туман, лицо мокрое, щека пылает от удара, а десна кровоточит. Отлично потанцевали, просто восхитительно. Я не удивлюсь, если еще и на шее царапины остались…

В туалете, увлекшись борьбой с дозатором, я не сразу обращаю внимание на человека, который заходит следом.

- Отличное шоу, – голос кажется настолько искаженным, что я его не узнаю. Жгучая, полыхающая ярость вперемешку с болезненными горькими нотами и ненавистью обрушиваются одновременно со злым толчком к ближайшей стене. Смиренно выдохнув потяжелевший воздух, грудью приземляюсь на вертикальную поверхность. Пока я пытаюсь очухаться, в спину между лопаток упирается рука и придавливает до треска в ребрах.

- Понравилось? – самоуверенно выдыхаю, а сам покрываюсь холодным потом. – А, Саске?.. Представляешь, мы ведь даже не репетировали.

Он ничего не отвечает на мое ехидство. Не отвечает, хотя должен. Тот человек, которого я знал раньше, просил заткнуться или затыкал сам…

- Как ты попал сюда? – низкое рычание опаляет кожу около уха. – Кто тебя пригласил?!

- У тебя есть тайны. Думаешь, у меня их нет?

Учиха грубым толчком разворачивает меня к себе. Карие линзы ему не помогают – я вижу за неестественной роговицей настоящую, непроглядно-густую, искрящуюся хорошо знакомой мне эмоцией. Ревностью. Черной, как эти дьявольские глаза и он сам. Весь насквозь.

Сгнил.

Несколько спутанных шагов – мы оказываемся в крайней кабинке. Дверь тут мощная и закрывается она неожиданно – я не успеваю даже понять, что случилось. Неожиданная боль в плече от столкновения со стеной заставляет вскрикнуть, а Учиха, снова развернув спиной, зажимает мой рот ладонью.

Сердце колотится отчаянно гулко, норовя проломить клетку из костей. Я так соскучился по его прикосновениям и грубым рукам, что даже не думаю о сопротивлении. Пугливо скрипит замок на брюках, и они вместе с боксерами соскальзывают вниз до середины бедра. Саске как всегда невероятно ловок.

Не замечаю, как и когда он разбирается со своей одеждой. Мне слишком тесно, жарко и страшно. Учиха при желании может напугать кого угодно, особенно такой: непонятный, сложный, обрушивающий на своего пленника поток противоречивых действий.

Опираюсь на прохладную кафельную стену и пробую прижаться к ней лбом, но жестокий пиковый король запрокидывает мою голову назад. Первый толчок без всякой подготовки болезненной волной отзывается в теле – я почти рад это чувствовать. Мой низкий вымученный стон вторит тихому стону Саске. Теперь я физически чувствую, как он зол – причинить сразу столько неудобств может только искусный мучитель, доведенный до грани или выброшенный за ее пределы.

Неравномерные затяжные толчки происходят даже не механически. На уровне рефлексов, инстинктивно. Кроме саднящей боли, они вызывают противоестественно мощные вспышки ярости и кайфа. Так не должно – просто не может быть. Только если… это делает не Саске. У него все возможно. И ненавидеть, неистово любя, тоже.

Свободной рукой стиснув мое бедро, Учиха прижимает к себе так плотно, что все тело за секунду покрывается испариной. Мы молчим – слова и не нужны. Просто причинять друг другу боль и максимальный дискомфорт для нас, видимо, окончательно и бесповоротно стало чем-то нормальным.

В разгар безумства Саске утыкается лицом куда-то около моего уха и жадно втягивает воздух. Такой незнакомый жест, как и искреннее желание заглушить мои стоны…

Ему это несвойственно.

Мой Саске любит шум и крики, даже если говорит, что кое-кто кошмарно шумный.

В голову приходит нелепая мысль, что он дышит мной. Пленил, схватил, запер в решетке рук, в камере тела, но дышать ему надо вот так. Ощущать, впитывать. Он делает это неосознанно и тяжело, как дышат люди, пробывшие несколько минут под водой.

Молча…

Все это заканчивается так же ураганно. Саске вымучивает мой оргазм, а потом кончает в руку. Снова все становится размытым. Даже звуки: стук двери проклятой кабинки, шум воды и долбаного дозатора, из-за которого я задержался в туалете…

Кое-как натянув одежду, я буквально вываливаюсь к нему. Какая удача, что за эти несколько минут никто не посетил столь стратегически важный пункт…

- Учиха, объясни мне. Что ты творишь?

Нарисованный на щеке Саске символ пик отпечатывается на сетчатке глаз – я вижу его, даже сомкнув веки.