Улети на небо - [14]

Цинковую крышку, между тем, подняли на поверхность. Внизу стоял рабочий и озадаченно глядел внутрь ящика, — он был залит потемневшим от времени гипсом.

В яму опустили электрические фонари. Один из отдохнувших рабочих сменил товарища, — обвязавшись веревкой и взяв в руки молоток, он быстро преодолел промежуточные площадки в глубине ямы, поудобнее устроился возле ящика и принялся разбивать мягкий минерал, легко раскалывающийся на бесформенные куски. Когда весь гипс был поднят на поверхность, стало ясно: когда-то им залили гроб.

Заглянув в яму, я перекрестился. Я узнал этот гроб. Дорогой, полированный гроб из крепкого дуба с продольным навершием и резьбой по сторонам… Я сам заказывал его в лучшей харбинской мастерской. Он недешево обошелся нам тогда. Деньги на погребение и гранитный крест собирали всем миром, и никто не остался равнодушным.

Слезы снова подступили к моим глазам, и я снова перекрестился. Молодой человек в твидовом костюме перекрестился тоже.

Некстати я вспомнил, что в одном из вариантов перевода с китайского слово «Харбин» означает «хорошая могила».

Рабочий подсунул ломик под крышку гроба. Дерево хрустнуло и застонало. Китаец положил ломик, ухватился за край крышки и с усилием потянул ее. Толпа людей наверху застыла в оцепенении…»

Узнав о взятии Казани, Комуч разразился яростными инвективами в адрес Каппеля, и эти нападки были обусловлены тем, что он проигнорировал рекомендации правительства и вопреки им атаковал город. Теперь по логике эсеров красные активизируют свои действия, и это пагубно скажется на продвижении армии. Планами Комуча Каппелю вообще было рекомендовано только обороняться. Но перед штурмом Казани он тщательно проанализировал ситуацию: возле Симбирска стояла многочисленная, в разы превосходящая Народную, армия молодого и амбициозного Тухачевского, на юге дерзко наступал набиравший силу Чапаев, энергично теснивший противостоящий ему отряд полковника Махина, а в самой Казани стоял Вацетис, ни много ни мало — командующий Восточным фронтом, который также имел и численное, и стратегическое преимущества. В таких условиях, ввиду трехсторонней угрозы, можно было легко поставить армию под сокрушительный удар, и Каппель это прекрасно понимал. В создавшейся ситуации только активные наступательные действия могли привести к ощутимому положительному результату.

И Народная армия атаковала Казань, разгромив красных и едва не захватив в плен самого Вацетиса, спасшегося лишь благодаря счастливой случайности. Эта победа послужила сигналом к восстанию рабочих ижевских и воткинских заводов, к которым присоединились позже крестьяне окрестных деревень, замученные продразверсткой и бесчинствами красноармейцев.

Через два дня после взятия Казани, утром 8 августа, надсадно завыл завод-ской гудок в Ижевске, сзывавший рабочих на митинг. По всему городу начались стихийные выступления, и противопоставить им было нечего, потому что основные большевистские силы, собранные по мобилизации накануне, ушли из города для поддержки колеблющегося фронта красных. На один из митингов прибыли трое конных милиционеров и, пытаясь навести порядок, принялись разряжать в воздух свои револьверы. Рабочие не захотели терпеть лишнего шума: стащили милиционеров с коней и, лелея свою ярость, затоптали стражей порядка ногами. А потом кровавые следы убийц люди видели на мостовой улицы, ведущей к складам оружейного завода: склады охраняли пленные австрийцы, — толпа рабочих смела их с пути и ворвалась в хранилище. Остатки красных отрядов оборонялись до вечера, но к ночи рабочие вытеснили их за пределы города. На следующий день вспыхнул Воткинск, и вскоре в Ижевск прибыли воткин-ские заводчане, — недавние фронтовики, — с просьбой о помощи оружием. Ижевцы мгновенно сформировали роту из двух с половиной сотен бойцов и тут же отправили ее к соседям, причем каждому добровольцу поручено было нести две винтовки и два подсумка с патронами. Рота стала на походный марш и через несколько дней подошла к Воткинску. Здесь красные были гораздо лучше подготовлены к удару, нежели в Ижевске. Но рабочая рота сделала маневр и ударила с фланга, где ее совсем не ждали. Воткинцы тем временем тоже не дремали, — обойдя город, они напали на большевиков с тыла. Рабочие были обозлены и не хотели отступать, сражались отчаянно и дерзко, но и красноармейцы не хотели сдаваться, им было обидно, что против них стоят братья, которых приходится убивать. Кровавое уличное побоище длилось три часа, красноармейцы постепенно вытеснялись на окраины и в конце концов бежали в сторону окрестных сел…

Полковник передохнул и снова взялся за перо.

«За короткое время в районе была создана мощная повстанческая армия, в которую влилось более шести тысяч человек. Для Каппеля успешные действия повстанцев стали мощной региональной поддержкой. Под контролем Комуча были уже огромные территории, простиравшиеся с запада на восток на семьсот пятьдесят верст и с севера на юг — на пятьсот. Кроме Самары, где базировалось правительство, в руках белых были Белебей, Бузулук, Уфа; чехи во главе с Войцеховским захватили Екатеринбург, а Махин, опередив Чапаева, — Хвалынск.