какой-то большой предмет кубической формы.
– Я нашел! – кричал он. – Помогите мне вытащить эту штуку! Пески хотят ее засосать!
Конан подоспел вовремя. Песок упорно не желал отдавать добычу. Пока Конан приближался, сундук – а это действительно был один из сундуков сокровищницы Гуайрэ – еще глубже ушел в землю.
Конан запустил в песок руки и нащупал нижний край сундука. Киммериец присел, напрягся так, что вздулись жилы на его шее и могучих плечах, а затем рывком выпрямился. Здоровенный сундук был высвобожден.
Не выпуская добычи, Конан сделал гигантский прыжок назад. Песок ссыпался в яму у него под ногами.
– Пустыня не успокоится, пока не заберет в себя все, что принадлежало Гуайрэ, – сказал Эан, задыхаясь от волнения. – Возможно, она захочет забрать и меня.
Ты не принадлежишь ей, – возразил Олдвин. – Ты свободен.
Эан не ответил. Конан отошел с сундуком в сторону и бросил его на песок. Крышка отлетела, и в лунном свете заблестели самоцветы. Их было здесь целое море. Олдвин подумал о том, как едва не потерял рассудок, пытаясь сообразить, сколько сундуков он хочет забрать из сокровищницы. Но теперь было очевидно, что одного сундука хватит для всех троих.
«Странно, – подумал Олдвин. – Сейчас, когда то позорное наваждение рассеялось, я даже не испытываю жадности. Я легко могу расстаться с двумя третями этого сокровища ради моих товарищей. Надеюсь, они испытывают те же самые чувства, что и я, потому что иначе…»
– Превосходно! – прозвучал у него за спиной голос Талорка. – Вы просто молодцы! Привели меня прямо к сокровищам, да еще потрудились вытащить их из песка! Я вам очень признателен, господа. Вы хорошо поработали для того, чтобы отыскать этот сундук. Ну а теперь отойдите в сторону и отдайте его мне.
Услыхав столь наглое заявление, Конан громко рассмеялся. Киммериец извлек из ножен длинный меч, привязанный у него за спиной.
– Ты настойчив, но глуп, – сказал Конан, поворачиваясь к Талорку. – Это опасное сочетание. Не следует упорствовать в глупости, обычно такое плохо закапчивается.
Талорк не ответил. В его руке появился длинный кинжал с извилистым клинком. Кончики пальцев укротителя монстров засветились красноватым огнем, как будто он готовился произнести заклинание.
– Магия! – с отвращением произнес варвар.
Внезапно над плечом Талорка взмыло странное существо: у него был мускулистый, заросший редким волосом женский торс, лапы хищной птицы и огромный клюв на грубом, псевдо-человеческом лице. От существа разило падалью, как от стервятника. Оно разинуло клюв и испустило громкий, отвратительный крик.
– Гарпия! – воскликнул Олдвин. – Я только в научных трудах читал, что…
Он не успел закончить фразу. Чудовище перелетело над головой киммерийца, так, что он не успел отреагировать, и набросилось с когтями прямо на Олдвина. Тот принялся беспорядочно отбиваться, но гарпия знала свое дело: она рвала добычу когтями и торжествующе орала, разрушая торжественное безмолвие ночи.
Талорк засмеялся.
– Это только начало!
Конан накинулся на гарпию, торопясь освободить своего приятеля, и нанес монстру удар в спину. Но он промахнулся – гарпия почуяла приближение врага и в последнее мгновение сместилась в сторону, так что клинок Конана задел только ее крыло.
В тот же миг кто-то впился киммерийцу в ногу. Опустив глаза, варвар увидел песьеголового мальчика. Этот уродец стоял на четвереньках и скалил зубы, его глаза горели дьявольским зеленым огнем.
– Вперед, мои хорошие! – кричал Талорк, приплясывая на месте и размахивая светящимися руками. – Вперед! Уничтожьте их!
Из горла псоглавца вырвалось грозное рычание.
– Кром! – зарычал в ответ киммериец.
Он наклонился и ударил врага кулаком по голове, а затем выпрямился, стремительный, как кобра, – и вовремя, потому что гарпия оставила окровавленного Олдвина, чтобы наброситься на более опасного противника.
Несомненно, Талорк управлял обоими своими хищниками. Сам он стоял чуть в стороне от схватки и посмеивался.
Олдвин со стоном катался по песку. Он почти ослеп от крови, заливающей ему глаза. Боль была вездесущей. Гарпия сильно разорвала кожу у него на голове и на лбу, а также оставила несколько глубоких порезов на левом плече. Этого было довольно, чтобы Олдвин ощущал себя объятым пламенем.
– Боги! Боги! – кричал он. – Боги, сжальтесь!
Гарпия отвратительно захохотала и накинулась па Конана сверху. Он сделал вращательное движение мечом у себя над головой, и стервятник вынужден был подняться повыше, чтобы киммериец не отсек ему лапы.
Тем временем песьеголовый мальчик выпустил ногу Конана, отполз на четвереньках подальше, припал к земле и зарычал. А затем он оттолкнулся от песка и взлетел в воздух. В прыжке он широко разинул пасть, готовясь вцепиться Конану в горло.
Киммериец уклонился, и челюсти псоглавца лязгнули у него над ухом. Не прерывая движения, киммериец развернулся и уже занес было меч над головой мальчика, но тут сверху на варвара накинулась гарпия.
Эан был парализован ужасом. Он сидел на корточках, плотно обхватив руками колени, и раскачивался из стороны в сторону. Глаза его закатились, на скулах начали прорезаться дополнительные веки – еще немного, и Эан опять превратится в пятиглазое чудовище.
