Укротитель Хаоса на полставки 2 - [12]

– Так, – с превеликим усилием отодвинула я от себя тарелку с почти приговоренной пастой, – помнится, вы, Ян Викторович, обещали все мне рассказать.

– Поем сначала, – буркнул тот с уже вновь набитым ртом.

Я нахмурилась, едва зубами не скрежетнув. Мне известно, через что тот самый путь к сердцу мужчины пролегает. Однако экспериментальным путем выяснять, как сытый желудок еще и на словоохотливость у представителей мужского пола влияет, у меня желания не было.

– Нет уж, – я вцепилась в руку аспиранта с такой силой, что тот даже с вилкой совладать не мог, – хватит! Сколько можно надо мной…

Дыхание в ту же секунду сбилось, а пальцы будто раскаленного металла коснулись. Сознание в туман кануло и, кажется, все чувства испарились. Во мне не осталось ничего, кроме горячего желания приблизиться. Коснуться лица Яна. Запустить пальцы в эти забавно торчащие темные волосы, вынуждая запрокинуть голову назад. Поймать его учащенное дыхание...

– Спокойно, – Бранов палец за пальцем разжимал мою хватку. – Без резких движений, Маша. Дыши. Дыши глубже.

Глаза у него сверкали как у больного лихорадкой. Даже легкий румянец на скулах проступил. Ума не приложу, куда бы я делась от смущения, если бы нашу игру в гляделки не прервал вихрем ворвавшийся в зал Сергей.

– Ну как? – подмигнул он мне, облокотившись на стол. – Полегчало, девица? Полегчало, красавица?

– Кажется, да, – вместо меня ответил Бранов, сверля друга возмущенным взглядом. – Ты же говорил, что бреши в ее ауре незначительных размеров. Зачем со всей силы-то приложил?

– Лишним не будет, – равнодушно скривил губы тот. – Да и я здесь царь и бог, так что вы, дети мои, должны подчиниться мне и властвующему здесь порядку любви и страсти.

Опасаясь, как бы меня снова не закоротило, я поскорее убрала обе руки подальше от Сергея. И от Бранова. От обоих.

– Он шутит, если что, – совершено серьезно проговорил Бранов, заметив панику в моем взгляде. – Ничему не нужно подчиняться.

– Ага, – без тени улыбки согласился Сергей, – шучу, конечно. Но ты, разнообразия ради, тоже попытался бы пошутить. Девушкам это нравится, правда? – подмигнул мне он. – Ты попробуй хотя бы раз, Браныч.

– Без твоих дурных советов разберусь как-нибудь, – с нездоровым интересом разглядывал аспирант гренку.

– Ну да, как же. Если этот деятель науки начнет занудствовать, – доверительно склонившись ко мне и многозначительно вытаращив глаза, зашептал Сергей, – зови меня, Маша. Я его быстренько, – рубанул он воздух ладонью, – обработаю.

Ага, и меня с ним заодно.

– Хорошо, – едва сохраняла я серьезную мину на лице, решив, что постараюсь больше вообще не позволять разноглазому к себе прикасаться. – Непременно позову.

– Ну, развлекайтесь, – напоследок приказал Сергей, расплывшись в улыбке, и отошел, а я с облегчением выдохнула, потянувшись к вилке.

Пару мучительно-долгих минут мы с аспирантом синхронно ковырялись в своих тарелках, а затем Бранов совершенно внезапно заговорил:

– Хаос, когда подпитывается, ауру дырявит. Чем серьезнее прорывы, тем быстрее утекает жизненная энергия. Многие чувства при этом блокируются. Но после регенерации, пока раны совсем свежие, ощущения и эмоции чуть-чуть обострены. Это быстро пройдет, не бойся.

Я кашлянула, поперхнувшись. Ничего себе чуть-чуть! Страшно представить, что бывает с теми, у кого эти самые ощущения и эмоции до предела раздражены. На людей, поди, кидаются.

– Спасибо, что прояснили наконец.

– Ты ведь хотела знать хоть что-то, – с нерушимым спокойствием на лице ответил Бранов.

Правда глаз на меня по-прежнему не поднимал, а кожа на шее и скулах, вместо нездорово-розового, едва-едва начала возвращать естественный телесный оттенок.

Я украдкой глянула на аспиранта.

Выходит, раз он ранен был сильнее, то и штырит его крепче, чем меня? Я вновь опасливо скосилась на Бранова, но тот с невозмутимым видом продолжал ковырять вилкой в тарелке, отлавливая кусочки грибов и с удовольствием их жуя.

Смутившись от вновь нахлынувших воспоминаний, я схватила кружку и, зажав нос, глотала питье до тех пор, пока дыхания хватало.

– А Сергей, я так понимаю, эти самые раны в ауре залечивает? – наконец обрела я относительную способность говорить.

– Скорее, заштопывает.

– И это он вот так их… – я виновато скривилась, напомнив о нашем с аспирантом совсем еще недавнем держании за руки.

Бранов сердито нахмурился.

– О, не-ет. Это он так развлекается. По правде говоря, я и сам до конца не понимаю, как он это делает. Штопает ауры, – уточнил аспирант. – Сомневаюсь даже, что он понимает. Но если повреждения незначительные, как у тебя, например, хватает лишь пары прикосновений или беседы. Да просто рядом посидеть можно. Объятия тоже помогают или…

– А если раны серьезные? – спешно прервала я перечисление способствующих регенерации ауры действий.

Бранов снова набил полный рот, с трудом жуя.

– Тогда целый ритуал проводится, – помахал он вилкой. – Опять же, ритуал выдуман самим Серегой. Но в этом деле главное ведь результат.

Я кивнула. С этим не поспоришь. Теперь уже даже я чувствовала разительные перемены. Словно вновь обрела целостность.

– А что если ауру не залечивать? Это слишком опасно?