Укрощенная любовью - [122]

– Я ничего не понимаю!

Больше не было времени для вопросов.

Лагерь был осажден, и обиталище демонов пришло в движение, когда люди Модифорда похватали оружие и побежали к изгороди. Медный Волос и его воины уже вскочили на высокий деревянный помост и стали пускать оттуда стрелы.

– Горим! Горим! – закричал кто-то, перекрывая грохот. Беренис увидела языки пламени, охватывающие соломенную крышу, и почувствовала едкий запах горящих пальмовых листьев.

– Проклятье! – прорычал Модифорд, держа в одной руке саблю, а другой сжимая рукоятку кинжала. – Что, черт побери, происходит?

– Они переходят вброд реку, капитан, – объявил часовой, выпучив глаза от страха. – А Зоркий Сокол со своими воинами подходит по лесу с другой стороны.

– Ублюдки! – заорал Модифорд и выбежал наружу.

Неожиданная атака дала его врагу преимущество, но бандиты быстро опомнились и начали стрелять по нападающим.

Люди Себастьяна пробивали ворота, используя в качестве тарана одно из бревен, которые образовывали заграждение. Тяжелые ворота подались, затрещали и с грохотом рухнули внутрь форта. Модифорд приказал, чтобы все крупное и тяжелое было подтянуто к одному месту и свалено в кучу перед входом, таким образом образовывая дополнительную преграду: столы, стулья, поленья для очага, всевозможные ящики лежали бесформенной грудой, позади которой защитники форта стояли на коленях и стреляли.

На какое-то мгновение показалось, что их пальба остановит нападавших. Некоторые упали, неуклюже раскинув руки, но другие переползали через их тела и бросались на заграждение подобно приливной волне, разнося все в щепки и вступая в рукопашную схватку с пиратами. Одновременно с другой стороны форта Зоркий Сокол повел свой отряд в наступление, и банда Модифорда оказалась окруженной.

Беренис припала к окну, одной рукой обняв Пегги, и время от времени пряталась за ставнями. Она знала, что должна выбраться из хижины. Мужчины задыхались в дыму, пробиваясь через заграждение, чтобы присоединиться к схватке. В этой свалке было почти невозможно отличить друга от врага, но Беренис безошибочно узнала высокую фигуру Себастьяна. Его шпага сверкала, когда он, поразив одного противника, мгновенно поворачивался к другому. Жара была такой невыносимой, что Беренис пришлось выскочить наружу и укрыться за Сэнди, которая со страхом косилась на весь этот хаос. По поляне эхом разносились нечленораздельные возгласы, победные крики и предсмертные хрипы.

– Мы можем убежать среди неразберихи, – сказала Пегги голосом, о существовании которого у нее Беренис даже не подозревала. – У вас же есть лошадь, леди! Давайте убежим в лес!

– Ты знаешь эти места? Можешь показать дорогу в Чарльстон?

Возможно ли, чтобы помощь пришла с такой неожиданной стороны?

– Да, могу, – ответила девушка, затем почти застенчиво добавила: – А мне можно будет потом остаться с вами? Вы единственный человек, который когда-либо был добр ко мне.

– Конечно! Если выберемся отсюда живыми, обещаю, ты сможешь остаться!

Надежда начала оживать в сердце Беренис. Она отдала корзинку Пегги и передала ей же поводья Сэнди:

– Жди меня здесь и будь готова бежать, когда я вернусь. Мой муж так же ужасен, как Модифорд, если не хуже! Кто бы из этих дьяволов ни победил, я стану пленницей!

– Я сделаю все, что вы скажете, леди! – Пегги прижала корзину к груди и успокоила Сэнди, в то время как Беренис оставила ее, чтобы посмотреть, что происходит.

Модифорд и Себастьян сошлись лицом к лицу. Пират бросился на своего врага с громким криком. Его сабля опустилась, со свистом разрезая воздух, но Себастьян отразил удар. Его рука была твердой, как скала. Ослепленные ненавистью, они дрались с ожесточением, и яростный звон ударяющихся друг о друга клинков разносился по поляне. Себастьян держался прямо и сражался, используя приемы французских фехтовальщиков: двигался ловко и изящно, словно танцор, делая выпады, отступал в сторону, предпринимал отвлекающие маневры, снова атаковал. Модифорд же применял лишь голую, сокрушительную силу, яростно размахивая оружием.

Вокруг них все еще продолжались отдельные стычки, хотя некоторые из людей Модифорда побросали оружие. Но Беренис ничего не видела, ничего не слышала, сознавая лишь грозящую Себастьяну опасность. Она стояла у ограды форта, охваченная одним лишь мучительным страхом за него, не в силах даже молиться. Сердце ее, казалось, остановилась, когда она увидела, что Модифорд поднял саблю и с такой силой обрушил ее на Себастьяна, что мог бы снести ему голову, не отпрыгни тот в сторону. И прежде, чем Модифорд смог восстановить равновесие, Себастьян сделал резкий выпад, и его шпага вошла в грудь пирата по самую рукоятку, а острие вышло сзади между лопатками. Когда Себастьян вытащил клинок, Модифорд издал хриплый стон и медленно рухнул в пыль, уставившись в небо остекленевшим взглядом.

С гибелью своего командира люди Модифорда прекратили драться и стояли, ошеломленные. Тогда Медный Волос прыгнул с заграждения и занес над Себастьяном нож. Но неожиданно раздался выстрел, и индеец упал, сраженный в грудь пулей. Перегрин, тяжело дыша, держал в руке дымящийся пистолет и изумленно смотрел на неподвижное тело индейца, словно не в силах постичь то, что только что совершил.