Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени - [95]
Для полноты картины необходимо добавить, что мы располагаем сведениями еще об одном переводе произведения французского богослова (1738), автором которого является А. Ф. Хрущев. Сам текст не найден, но мы знаем о его существовании благодаря собственноручной записи переводчика, сделанной на книге Фр. Фенелона «L’ Education des filles» (известно, что это издание было приобретено в Амстердаме). В записи указывается, что книга «переведена на русский язык 1738 года во время печали». Интересно, что Хрущев учился в гимназии Э. Глюка и был, вероятно, знаком с И. В. Паусом[475].
Итак, трактат Фр. Фенелона «О воспитании девиц» – один из немногих известных на сегодняшний день переводных текстов о женском воспитании. Но был ли он единственным возможным вариантом или существовали альтернативные педагогические теории? Исследовательница К. Фицджеральд выделяет две противоречащие друг другу тенденции в женском образовании (conflicting educational philosophies) в Западной Европе, которые появились в XVII веке. Их представляли два французских педагога – Дю Бос (Jacques Du Bosc, 1600–1669) и Фенелон, оба автора были популярны в XVII–XVIII веках и переводились на разные языки. Как указывает исследовательница, их тексты предназначались для привилегированного сословия (the aristocracy and the haute bourgeoisie)[476]. Разница между ними заключалась во взгляде на природу женского воспитания: если первый ставил акцент на просвещении (education), развитии личности и индивидуальности, то второй – на наставлении (instruction), рекомендациях правил о приемлемом поведении[477]. Исследовательница указывает, что, на первый взгляд, трактат Фенелона предназначался матерям, которые сами были достаточно образованны, чтобы следовать его идеям. Несмотря на возможность в дворянских семьях делегировать воспитание помощницам, мать играла важную роль. Большинство девочек еще обучалось дома, а сам процесс воспитания начинался довольно рано, с 4 лет[478] (или, по другим исследованиям, в 5–6 лет[479]), когда детей сажали за букварь. Часто первыми учителями были именно матери: они[480] (или гувернантки[481]) отвечали за подбор литературы своим дочерям. Л. Н. Пушкарева утверждает, что «именно рождение и воспитание детей было содержанием жизни любой женщины»[482]. По сути, мать была первой, кто задавал тон дальнейшей социализации, и ее образованность в данном контексте действительно играла важную роль[483]. Эта мысль транслируется у Фенелона: мать должна всячески собственным примером служить образцом для подражания ребенку, начиная с младенческого возраста, поэтому главная функция женщины – рождение и воспитание ребенка, домостроительство. Правда, «благородным и богатым девицам потребно знать должности владельцев, касающихся до их земель»[484]. Несмотря на такую адресацию, труд Фенелона мог быть полезным для более широкой аудитории[485]. Надежда Никифорова отмечала в предисловии, что «хотя оно кажется служит за предмет только для воспитания девиц: но находящияся в оном общия наставления и советы, также полезны и мужескаго пола детям; а особливо в малолетстве они много между собою сходства имеют»[486]. Таким образом, именно вторая тенденция, присущая идеям Фенелона, была более понятна и близка российским дворянам. И. Туманский в своем предисловии указывал, что «иногда помощию разума достигнуть желаемого щастия» мы можем, но «оно без подкрепления добродетели, бывает преддверием великого злополучия»[487]. Это подтверждают наблюдения исследователей. Например, О. С. Муравьева отмечала, что «к дворянским детям применялось так называемое „нормативное воспитание“, т. е. воспитание, направленное не столько на то, чтобы раскрыть индивидуальность ребенка, сколько на то, чтобы отшлифовать его личность соответственно определенному образцу»[488].
Подводя итог, можно еще раз кратко очертить траекторию бытования трактата французского педагога-богослова Фенелона «О воспитании девиц» в России в XVIII веке: попав в Россию в начале XVIII века в немецком переводе в руки педагога-пиетиста И. В. Пауса, он был переведен последним для практики нового языка. Несмотря на то что этот перевод не был издан, возможно, он имел какое-то влияние на «Юности честное зерцало» – первый учебник светского поведения, в составлении которого принимал участие Паус. Следующим переводом стала работа А. Ф. Хрущева (1738), место хранения которой до сих пор не установлено. Позже, уже во второй половине XVIII века, два разных перевода были изданы четыре раза. Трактат примечателен своими связями с деятельностью мадам де Ментенон, основательницы пансиона Сен-Сир (а сам Фенелон находился с ней в дружеских отношениях
