Укрощение огня - [25]

— Теперь, шрамы точно останутся, — констатировал юноша.

* * *

Пережав жилу, Аман вышел из своих комнат, но увы — вдохновленный Тарик умчался в неизвестном направлении и еще не появился, видимо днем с огнем разыскивая музыкантов. Князя не было, его запертые покои пустовали, и охрана не маячила у дверей… И вообще знойно звенел заполдень. Пока шел, Амани несколько раз казалось, что он кого-то видел, но ощущение исчезало раньше, чем он успевал сосредоточиться, поэтому списывал его на то, как часто кровяные ручейки сбегали вниз и падали на плиты, отмечая проделанный путь. Слишком часто…

Переступая порог жилища лекаря Фархада, юноша всерьез опасался, что все-таки не сможет устоять на ногах и впервые упадет в обморок, но сразу сесть себе не позволил. Незнакомому парню, открывшему ему двери в этот раз, досталась улыбка, полная очарования в своей небрежности, прежде чем помощник лекаря ошеломленно отступил в тень при виде его залитой кровью руки. Амани еще хватило изобразить учтивый поклон вышедшему Фархаду, чьи седые брови от открывшегося зрелища стремительно удалялись куда-то в сторону затылка:

— Эфенди, чтя вашу мудрость, я позволил себе нескромно воспользоваться вашим расположением, поэтому явился немедленно, как вы и советовали…

Многое мог бы ответить почтенный Фархад, но ни одна из фраз, в которых он от души поминал внезапное помрачение Амира, дурной норов самого упрямого мальчишки, и вопиющую безалаберность тех, кто должен был по крайней мере находиться подле него, — абсолютно не соответствовала бы принятому Амани изысканно-вежливому, церемонному тону! Зато все не сказанное, вложилось в коротко брошенные уже на ходу слова воистину убойной составляющей:

— Весьма польщен, юноша!

Аленький цветочек не повел и бровью на подобный тон, чем не зная того, заслужил безграничное изумленное уважение у наблюдавшего за происходящим диалогом юноши, а между тем, у Амани попросту не хватило сил на достойный по его мнению ответ. Держать лицо удавалось едва-едва, хватит того, что на его придирчивый взгляд, предшествующее недоразумение в виде поклона напоминало скорее цаплю, в которую влили добрый мех молодого вина, чем подобающий жест приветствия.

— Что на этот раз? — сухо поинтересовался вернувшийся Фархад, снимая самодельный жгут.

— Прискорбная небрежность, — юноша едва не дернул плечом в досаде, но вовремя удержался от опрометчивого шага. — Я оказался чересчур рассеян.

— Юноша, — лекарь жестко дернул ртом, не отрываясь от промывания глубоких ран, — поверьте моему столь расхваленному вами опыту, скромность в речах и смелость признавать свою оплошность бесспорно весомые достоинства. Но куда более полезное — не допускать их вовсе!

— Вы более чем правы, эфенди, — усмехнулся бледнеющими губами Амани.

Всю руку от плеча до кончиков пальцев перемалывала в своих жерновах густо обжигающая боль, но сосредоточившись на том, чтобы не уронить себя, как ни странно было куда легче с ней справиться, просто думая о другом, том, что он всю жизнь привык считать наиболее значимым.

На что-то иное Амани уже не хватало, однако и без того безмолвно снующий помощник врачевателя во все глаза смотрел на таинственного гостя князя Амира, на совершенном лице которого не дрогнуло даже жилки за всю процедуру. Поджимавший губы старик, — и тот был впечатлен: поддерживать ровную светскую беседу в то время как на свежие глубокие раны льют воду и спирт, ковыряются инструментами… По выражению опущенных глаз было ясно, что мальчик-Желание понимает, что не может позволить себе ударить в грязь лицом, но повод дать слабину у него все же был значительный — не пальчик оцарапал!

Тем более странно было ожидать такую выдержку у изнеженного наложника, какой бы хитроумной бестией тот не казался. Седой Фархад ощутил нечто, близкое к угрызениям совести, оттого, что чуть раньше строго-настрого запретил помогать юноше кому бы то ни было. Конечно, от обморока большой беды не случилось бы, но все же… Теперь он взял самые лучшие кроветворные, заживляющие и противовоспалительные средства, а в питье смешал не только восстанавливающие, но и успокаивающие составы.

— Сейчас тебе нужно отдохнуть и немного поспать, — завершил лечение Фархад, протягивая Амани чашку.

Юноша поднялся навстречу, пытаясь каким-то образом сохранить равновесие, и не выдать своего плачевного состояния.

— Я не смею злоупотреблять вашим гостеприимством, эфенди, так же часто, как вашим вниманием, — выдавил из себя Амани, вцепившись в спинку скамьи, что само собой мешало взять лекарство.

— Это не прихоть, а необходимость! — раздраженно бросил мужчина, резко стукнув чашкой о столик и отнимая инструменты у окончательно онемевшего помощника, тут же отбрасывая их от себя. — Вы, молодой человек, кажется, уже достаточно превознесли мою мудрость, чтобы сейчас спорить!

— Прошу прощения, эфенди, я всего только не хотел вас излишне утруждать… — Аман сделал попытку отвесить еще один поклон, прощальный, но его повело.

Могильно бледного юношу немедленно подхватили в четыре руки, и бережно отнесли в свободную комнату наверху, где устроили с максимальным возможным удобством, а еще через полчаса пристыженный Тарик занял подле алмазной звезды в короне князя, провалившегося в болезненный сон, бессменный караул.