Укрощение невесты - [24]

— Как, черт возьми, она не проснулась, когда мы барабанили в дверь? — удивился Броди, взирая на спящую сестру.

Эхан озабоченно нахмурился, потом покосился на Алекса и сказал:

— Видать, ты ее здорово утомил. Разбуди ее или убери, чтобы не мешала. Мы возьмем простыни и сразу уйдем.

Алекс помотал гудящей головой и подошел к кровати. Если бы он не выполнил свои супружеские обязанности ночью, он бы, безусловно, занялся этим прямо сейчас, выгнав всех родственников из комнаты. Хотя с такой больной головой…

— Мерри, — негромко позвал он и потряс ее за плечо. Не дождавшись ответа, он стал действовать энергичнее. — Мерри, детка, проснись! Пришли твои отец и братья.

Девушка заворочалась, пробормотала что-то невнятное и смахнула его руку со своего плеча, словно надоедливую муху. После этого она опять спокойно заснула.

Внутренне содрогнувшись, Алекс отказался от попытки разбудить жену. Он завернул ее в простыню, которой она была укрыта, поднял на руки и переложил в основание кровати. Он так сосредоточился на своей задаче, что не сразу заметил, как в спальне воцарилось напряженное молчание. Подняв голову, он увидел перепуганные лица родственников и только потом опустил взгляд на кровать. Простыня была залита кровью.

— Боже правый! Что ты сделал с моей девочкой? — потрясенно воскликнул Эхан Стюарт. Он рванулся к Мерри и повернул ее голову так, чтобы видеть лицо: — Мерри, детка, ты жива?

Мерри открыла глаза, удивленно моргнула, зевнула и раздраженно заявила отцу:

— Убирайтесь.

Отец, судя по всему, не обратил никакого внимания на грубость и радостно заулыбался:

— Она жива.

— Конечно, жива. Что с ней станется? — пробормотал Алекс, слегка оскорбленный беспочвенными подозрениями, но потом его взгляд снова скользнул по простыне, и раздражение сменилось тревогой и стыдом. Если у нее так сильно шла кровь, он, должно быть, действовал непростительно грубо. Возможно, он даже что-то ей повредил. Мысль вызвала тошноту. Алекс еще никогда не был груб с женщинами, и мысль, что он мог проявить насилие по отношению к теплой, приятно пахнущей девушке в ее первую брачную ночь, заставила его похолодеть.

Разозлившись, он рявкнул пришедшим:

— Берите простыни и убирайтесь.

Отец Гиббон подошел к кровати и потянул на себя простыню. Эдда подскочила и начала помогать. Потом все с одинаковым осуждающим выражением на лицах развернулись и направились к выходу из спальни, имея при себе безусловное подтверждение жестокости Алекса, грубо обошедшегося со своей женой. Он заметил, что и родственники, и священник идут очень медленно, словно не желают опять оставлять Мерри с ним наедине. Ну как тут не устыдиться! Когда дверь захлопнулась, Алекс почувствовал некоторое облегчение — впрочем, не слишком большое. Залитая кровью простыня не выходила у него из головы, и он с глубоким сожалением и раскаянием посмотрел на Мерри.

Она была красивой женщиной. Во сне на ее лице не было ни злости, ни неодобрения, которые обычно присутствовали, когда она бодрствовала. Оно было очень милым и по-детски беззащитным. В тот момент Алексу больше всего хотелось, чтобы Мерри всегда была такой мирной и спокойной. Он надеялся, что сможет вылечить ее раненую душу и сделать счастливой. К сожалению, начал он не слишком хорошо. Можно даже сказать, совсем неважно начал. Но он исправится. Алекс дал себе клятву, что будет прикасаться к ней только ласково, с самыми добрыми намерениями. Он никогда не скажет ей грубого слова, добьется ее расположения, заслужит ее доверие; она обязательно забудет эту неудачную брачную ночь, боль и унижение, через которое он заставил ее пройти.

Мерри заворочалась во сне, устраиваясь поудобнее. Она положила голову ему на грудь, и теперь ее теплое дыхание приятно щекотало кожу.

Несмотря на тяжело бьющееся сердце, Алекс почувствовал, как его тело среагировало на ее близость, но решил, что непременно сдержит данные самому себе клятвы. Вероятно, для этого ему лучше первое время держаться от нее на некотором расстоянии. По крайней мере, до тех пор, пока ее тело не излечится и она не простит ему грубость первой брачной ночи.

Он осторожно уложил жену в постель, заботливо укрыл ее простыней и шкурами. Потом отошел от кровати и начал одеваться. Он понимал, что придется опять менять планы. Первоначально он рассчитывал выехать в Шотландию сегодня же утром вместе с Мерри, дюжиной солдат, Стюартами и их людьми. Они проделают большую часть пути вместе, и лишь в последний день их пути разойдутся. Стюарты направятся к себе домой, а он и Мерри — в Доннехэд.

Теперь об этом нечего было и думать. Он не мог заставить Мерри отправиться в путешествие сегодня. Судя по количеству крови на простыне, ей потребуется несколько дней, возможно, даже неделя, чтобы залечить раны от его грубого обращения. И только потом они смогут выехать в Шотландию.

Алекса охватило чувство вины. Возможно, его сестра Эвелинда сейчас страдает, и ей придется мучиться на неделю больше, и тому виной его собственное поведение. Алекс даже съежился, физически ощущая тяжесть своей вины. Но делать нечего. Закончив одеваться, Алекс устало потер руками лицо, потом бросил взгляд на лежащую в его постели спящую женщину и направился к дверям. Он сделает все, чтобы ей было хорошо.