Укрощение леди Лоринды - [34]

«Он просто кажется таким, — подумала она, — но в душе он настоящий стародум и ретроград, отставший от жизни, к тому же еще прикидывается святошей, словно какой-нибудь церковный служка!»

Ее ненависть к нему вспыхнула с новой силой, когда экипаж исчез в клубах пыли.

Наконец она увидела грума, спешившего к ней со стороны конюшни верхом на резвой чалой лошади, править которой ему стоило немалого труда.

С помощью грума она влезла на Айше, перекинула ногу через переднюю луку дамского седла и направилась прочь со двора замка; грум ехал за ней на почтительном расстоянии.

В ее уме постепенно складывался план, каким образом обвести мужа, нарушив его требования.

Лоринда намеренно выбрала северное направление. Вскоре они миновали парк и деревню и оказались посреди невозделанного поля, поросшего густой травой и цветами. Здесь она пустила Айше галопом, управляя лошадью с искусством, некогда снискавшим ей славу превосходной наездницы.

Чалая кобыла, на которой ехал грум, была свежей, и по крайней мере на протяжении мили ему удавалось держаться за спиной Лоринды. Затем, обернувшись через плечо, она заметила, что стала его опережать.

Девушка прекрасно понимала, что, хотя чалая кобыла превосходное животное, она не обладает силой и выносливостью Айше, да и грум едва ли мог сравняться с самой Лориндой в мастерстве наездника.

Она снова и снова подгоняла лошадь, но, оборачиваясь, видела позади себя грума: значит, тот решил любой ценой не упускать ее из вида. В эту минуту грум стал для нее олицетворением всего, что так раздражало ее в Дурстане Хейле, — его вечных придирок к ней, его стремления во что бы то ни стало сохранить видимость респектабельности и особенно того, что он упорно отказывался видеть в ней привлекательную женщину. Спастись бегством от грума, находившегося здесь по его распоряжению, означало бы отомстить человеку, которого она ненавидит, своим вызывающим поступком она могла бы дать ему понять, что он напрасно пытается сделать из нее рабыню.

Тут Лоринда в первый раз ударила Айше хлыстом и вонзила в ее бока шпоры. Кобыла, которую до сих пор никогда не подгоняли таким способом, тут же устремилась вперед. Плотно сжав губы, с горящими гневом глазами, Лоринда снова и снова пришпоривала лошадь.

Ею двигала слепая ярость, своего рода месть за все, что ей пришлось вынести от собственного мужа с момента их первой встречи.

Лоринда взяла длинный гибкий хлыст и принялась изо всех сил стегать Айше, от чего лошадь понеслась галопом, а она снова и снова то ударяла ее хлыстом, то пускала в ход шпоры.

В ее действиях не было ничего осмысленного, они были следствием душевного потрясения, охватившего все ее существо. Она понимала, что ведет себя жестоко, однако власть над любимицей ее мужа, Айше, пока та мчалась вперед, оставляя грума далеко позади, приносила Лоринде странное ощущение какого-то злобного торжества.

Ей казалось, будто это сам Дурстан преследует ее, пытаясь догнать и схватить, чтобы она не смогла ускользнуть из расставленной им ловушки.

Она снова и снова вонзала острые шпоры в бока Айше и при помощи хлыста побуждала лошадь все быстрее мчаться вперед. Только скорость могла помочь ей скрыться от ненавистного человека.

Должно быть, они проскакали так галопом много миль, когда внезапно нога кобылы попала в кроличью нору.

Лошадь пошатнулась, упала на колени, и Лоринда перелетела через ее голову.

Почва здесь оказалась не слишком твердой, и, хотя падение причинило девушке боль, она не потеряла сознание, а только была оглушена.

Какое-то мгновение она лежала неподвижно, чувствуя, как безумная, неудержимая ярость, которая бурлила в ее жилах, подобно пламени, исчезает без следа, и теперь понемногу приходила в себя.

Она села на землю, поправила шляпу и только тут подняла глаза на лошадь. Сначала она обнаружила, что Айше прихрамывает, потом заметила рубцы от хлыста у нее на крупе и кровь на боку.

От одного этого зрелища у Лоринды перехватило дыхание. Еще никогда за всю свою жизнь она не пускала в ход шпоры, сидя верхом на объезженном животном — только в тех случаях, когда лошадь еще предстояло укротить. Никогда еще она не опускалась до такой жестокости… Она с трудом поднялась на ноги.

— О Айше… мне так жаль! — проговорила она. — Прости меня! О моя дорогая… прости меня! Лоринда протянула руки, чтобы успокоить испуганное животное, потрепала кобылу по холке и что-то нежно шептала ей на ухо, пока Айше не потерлась доверчиво носом о лицо девушки, как бы прощая.

«Неужели я могла так поступить?» — спрашивала себя ошеломленная Лоринда.

Ей всегда казались отвратительными любые проявления жестокости, однако, горя желанием отомстить мужу за страдания и обиды, она выместила всю свою злобу на его любимице, Айше, хотя та ничем этого не заслужила. Лоринда уткнулась лицом в гриву лошади, чтобы скрыть слезы, душившие ее. Затем развернула кобылу и тотчас увидела, что та едва держится на ногах.

Это означало, что им придется возвращаться домой не спеша, и Лоринда направила Айше обратно по неровной, каменистой почве, где ни один уважающий себя наездник не стал бы пускать лошадь галопом. Теперь им потребуются долгие часы, чтобы преодолеть мили, отделявшие их от замка, и она поняла, что это само по себе достаточно унизительное наказание за ее проступок.