Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - [224]

Утверждение в массах украинской идентичности, строительство культуры или борьба за расширение прав УССР и более широкий республиканский суверенитет проходили согласуясь с уже известным принципом противостояния всему русскому. Антироссийская и антирусская направленность украинского движения вполне соответствовала проводимой в СССР в 1920-х – начале 1930-х гг. национальной политике. Ее стержнем было приоритетное развитие «ранее угнетенных», как тогда официально провозглашалось, народов за счет «ранее угнетающего» народа русского и борьба с «великодержавным шовинизмом» и «великорусским национализмом». На практике борьба с ними и «выравнивание» народов часто перерастали в национальный нигилизм по отношению к русским, русской истории, культуре, самосознанию – то есть самой основе, на которой держалась Россия, и в откровенную русофобию известных кругов в руководстве страны и в советской интеллигенции.

Такая государственная политика ставила сторонников и носителей русскости на Украине (прежде всего этнических малороссов) в заведомо неравноправное положение виноватого. А главное, низводила историческую Россию, частью которой являлись малороссийские/ украинские земли, до «рядовой» РСФСР, которая уже по определению не могла считаться чем-то более высоким, большим, всеохватывающим, чем УССР. Это «понижение» понятия «Россия» сыграло заметную роль в создании «Украины». И одновременно политика большевиков создавала для украинского национального движения благоприятную атмосферу и стимулировала ее активную борьбу с «русским конкурентом».

Но, даже несмотря на сильное давление со стороны государства и украинского национализма, позиции русской культуры, русского языка, самосознания и национальной идентичности на Украине оставались еще весьма значительными. Отчасти это было наследием так и нереализованного проекта большой русской нации. Впрочем, сильные позиции русскости были даже не столько результатом сознательного действия национального проекта, сколько следствием естественного хода жизни. Во-первых, приобщения знатных слоев и простого населения к единственным в то время «высоким» культуре и языку, корнями уходящим ко временам культурного и этнического единства Древней Руси; во-вторых, генетической памяти об этом единстве; и, в-третьих, логики экономического развития страны и южнороссийских губерний как ее неразрывной части.

В силу специфики политического развития СССР в 1920-х гг., никакого активного противодействия украинскому проекту со стороны русскости не было, но скрытое, подспудное противостояние языков, культур, национальных идентичностей (как отрицающих друг друга по определению) на Украине имело место, сильно замедляя и осложняя работу движения. Это противостояние даже получило название «борьбы культур», причем говорили о ней обе противостоящих стороны.

Точно так же, как сторонники украинских ценностей, сторонники общерусских ценностей (или просто люди, не считающие поддержку украинскости необходимым для строительства социализма и Советской страны) имелись во всех областях общественной жизни и в КП(б)У. Сторонники украинской идентичности видели в «борьбе культур» крайне нежелательное и опасное препятствие на пути становления Украины, грозящее для них вечно вторым, провинциальным положением, и призывали устранить «российского конкурента» и все силы отдать строительству украинской культуры. Сознание общности, общерусская система ценностей, русский язык, которые сохраняли значительные группы населения УССР (рабочий класс, городские слои, часть интеллигенции, партия, часть крестьянства, хотя у многих крестьян национальный тип еще полностью не определился), сторонниками движения виделись главными препятствиями, мешающими утверждению «идеальной» Украины. Это усиливало «отрицательную доминанту» движения. В то же время многие круги в компартии считали украинизацию и «заигрывания» с национальной интеллигенцией делом временным. Таковыми эти последние и были в действительности, что стало ясно во время перехода от нэпа к социалистическому рывку.

Перелом в судьбе национального движения произошел на рубеже 1929–1930 гг. и стал следствием резкого изменения социально-экономической политики – начала форсированной социалистической модернизации СССР, получившего название «великого перелома». Необходимость сплочения всех сил страны, пересмотр прежней нацеленности на мировую революцию в пользу защиты государственных интересов требовали унификации и централизации всех сторон жизни Советского Союза. А это вступало в противоречие с широко пропагандировавшимся ранее правом наций на самоопределение, отношением к республикам как к основе Союза и вытекавшим из этого положением о приоритетности поддержки экономического и прочего развития республик, помощи «ранее угнетенным народам», всемерном содействии их национальному развитию, борьбе с великодержавным шовинизмом, которое автоматически подразумевало терпимое отношение к деятельности национальных движений.

Прежний подход (точка зрения на республики как основу государственности СССР, на расширение их полномочий как гарантию национального развития их народов) вступал в противоречие с новой реальностью. Национальное украинское движение, отстаивающее именно этот подход и традиционно негативно настроенное по отношению к центру (тем более ассоциирующемуся с Россией), оказывалось в числе тех субъектов, чья деятельность и само существование становились несовместимыми с новым курсом страны. Поэтому в 1930-х гг. происходит сначала идейная, а затем организационная ликвидация структур движения и физическое устранение многих его участников. Но при этом не стоит забывать, что ликвидация движения была лишь одним из эпизодов, пусть и значительным, в грандиозной «перетряске» страны и общества 1930-х гг.