Украинские мотивы - [26]
Подавая то вперед, то назад, среди невообразимого хаоса улицы движется ярко-желтый милицейский автомобиль. Из него выходит улыбающийся милиционер. В мгновение ока он налаживает уличное движение.
Я поворачиваю обратно к гостинице. Для начала я уже кое-что узнал о городе. Леополис-так звучало в средние века его латинское название; Лембергом окрестили город на немецкий лад австрийские завоеватели; Львив-так издавно называют его украинцы, составляющие большинство населения. Этот город мне уже не чужой, он мой новый добрый знакомый.
Следующий день-воскресный. Я решаю самостоятельно покорить Львов и еду на гору, которая в память о крепости, некогда стоявшей там, называется Высоким Замком. Я долго прогуливаюсь наверху по площадке, частично вымощенной каменной плиткой. Внизу расстилается буйно-зеленый город. Своим сегодняшним обликом он ничем не напоминает поселение, основанное в середине XIII века галицко-волынским князем Даниилом Романовичем. Князь мудро выбрал для него место на торговом пути, соединявшем Центральную Азию с Европой. В честь своего сына князь нарек город Львовом. Шли века. Сорок пожаров и тридцать войн неоднократно уничтожали постройки. Но жители снова и снова возводили дома, памятники. Так формировался город, в центре которого заметны следы многих архитектурных стилей разных эпох.
Насладившись величественной панорамой, я спускаюсь вниз. Почти на каждом углу я останавливаюсь, любуюсь то изящными литыми решетками ворот, то статуями, украшающими фасады зданий, то скульптурами в нишах.
Я не замечаю, как, заблудившись среди улочек и переулков, попадаю в незнакомый район, точнее, в парк. Он называется Шевченковской рощей. Вокруг крытые соломой глинобитные хаты и бревенчатые срубы, сработанные топором деревянные мельницы и церкви. Гулко скрипят под ногами половицы, будто возносятся к небу стоны подневольных. Странно видеть эту деревню, вросшую в город.
На древней львовской земле продолжительное время жил и работал первопечатник И. Федоров
Развитие украинской культуры неотделимо от имени И. Франко-писателя, ученого и общественного деятеля
Силуэты древнего Львова
Силуэты древнего Львова
Закарпатские пейзажи
Музей народной архитектуры и быта в Ужгороде
Вид на Ужгород
Потом я выясняю, что эти хаты с хлевами и амбарами, водяные и ветряные мельницы, сараи, колодцы, церкви и загоны для скота свезены сюда из разных мест. В Шевченковскую рощу переселились дома со всей обстановкой из предгорий Карпат, из горных районов Ивано-Франковской области, из гуцульских сел, известных своими резчиками по дереву, из деревень Буковины, Подолии, Волыни и Полесья — ранее почти непроходимого края лесов и болот. Все эти разные по своему происхождению, назначению и конструкции постройки составляют Музей народной архитектуры и быта.
Название рощи, в которой можно увидеть немых свидетелей дореволюционного бедственного положения народа, кажется мне оправданным и свидетельствует об огромной популярности поэта на всей Украине.
На следующий день я познакомился с Романом Лубкивским, коренным жителем Львова. Своим неукротимым темпераментом он одновременно и поражает, и будоражит, и восхищает.
По пути в научно-исследовательский институт полиграфической промышленности Роман рассказывает мне об истории книгопечатания во Львове. Она связана прежде всего с именем человека, который родился в начале XVI века предположительно в Москве, — с Иваном Федоровым.
Этот «русский Гутенберг» в 50-х годах XVI века работал в так называемой анонимной типографии в Москве. Но из-за преследования церковной верхушки в 1566 году ему пришлось покинуть Русское государство и переехать в Литву.
В маленьком городе Заблудове Иван Федоров в лице гетмана Ходкевича нашел мецената, который помог ему основать типографию и напечатать несколько книг.
— Но вскоре гетман прекратил свою просветительскую деятельность и повелел печатнику заняться сельским хозяйством, — говорит Роман и улыбается, приглаживая густые, зачесанные назад волосы. — Федоров резко возразил, что ему не пристало-де пахать да сеять, «…вместо плуга, — сказал печатник, — я владею искусством ручного дела и вместо хлеба должен рассевать семена духовныя по вселенной…» Очевидно, Федоров был одержим идеей своей высокой просветительской миссии и считал, что все свои силы должен отдать благородному делу книгопечатания.
Об этом же говорит и директор НИИ полиграфической промышленности, показывая нам свой институт:
— Федоров порядком натерпелся от гетмана Ходкевича и других меценатов. Он покинул Заблудов, мечтая о собственной типографии, независимой от воли магнатов, и прибыл в наш город, бывший тогда одним из наиболее значительных экономических и культурных центров Восточной Европы.
Директор то и дело посматривает испытующе на меня, предподнося мне сюрприз за сюрпризом во время осмотра института. Он знает, что я — не специалист и воспринимаю, может быть, лишь сотую часть той технической информации, которую мне сообщают в различных отделах. Я тактично перевожу беседу на другую тему, расспрашивая про неутомимого первопечатника Ивана Федорова. Ему и во сне не снились все эти суперсовременные полиграфические процессы и проекты новейших машин.
