Украинские мотивы - [25]

Несколько недель спустя на счет колхоза поступила значительная денежная сумма. Без адреса отправителя. На переводе лишь значилось: «Для строительства новой школы в Кандыбове».

Школа, построенная в селе при Советской власти, в 1944 году была разрушена и после войны восстановлена. Перед ней стоит памятник человеку, который первым в бывшей Кандыбовке встал на защиту человеческого достоинства, — памятник А. М. Горькому.

…Через полчаса я уже сидел в «газике» вместе с председателем колхоза и председателем сельского Совета. Мы ехали на колхозные поля. По дороге они рассказали мне, сколько занято в колхозе людей, какая у них техника, какие культуры они возделывают и что производят.

Машина останавливается возле бахчи с дынями, расстилающейся перед нами, словно гигантский золотозеленый ковер.

Вскоре возле нас собирается небольшая группа работниц, они приветствуют меня и преподносят мне золотые плоды.

С большой охотой и очень дружелюбно колхозницы отвечают на мои вопросы.

— Да, во время уборки урожая нам приходится много работать, — говорит пожилая женщина в красивом узорчатом платке. — Что поделаешь, крестьянский труд никогда не был легким.

Детей колхозницы оставляют в яслях или детских садах. После школы незамужние девушки не собираются покидать село. Одни хотят стать агрономами, другие животноводами.

Когда же я с «совершенно серьезным» видом спрашиваю, чем и как здешние мужья колотят своих жен, в ответ раздается неудержимый хохот.

— Попробовали бы они нас тронуть, им бы тогда пришлось несладко, — отвечает бойкая женщина лет пятидесяти, утирая кулаком выступившие от смеха слезы.

Нет, прошли те времена. Прошли раз и навсегда! Во время обеда я, еле сдерживая любопытство, прошу Раису Тихонову объяснить, как получилось, что она обязана своей жизнью Максиму Горькому. Учительница лукаво смотрит на меня и говорит:

— Я праправнучка Горпыны Гайченко.

Я поражен. Рядом со мной сидит, разговаривает и смеется человек, который увидел свет только благодаря тому, что Горький встал тогда на пути безумца…

Кто-то запевает украинскую народную песню. Все подхватывают ее. Я тоже подтягиваю вполголоса. За первой песней следует другая, третья. Что за чудесные песни у этого народа! Они куда-то зовут! Сердце то щемит, то радостно бьется. Меня охватывает редкостное чувство, которое возникает только в кругу старых знакомых, близких твоему сердцу…

11. На Львовщине

Как-то неожиданно незнакомый город окутывают сумерки. В них расплываются лица людей, фасады домов приобретают одинаковую, темно-серую окраску. Проплывают силуэты прохожих, контуры зданий. Приветливый сентябрьский вечер манит, восхищает своей загадочностью.

Я брожу по городу, в который впервые приехал около двух часов назад. Поток возвращающихся с работы или просто прогуливающихся людей увлекает меня за собой.

Фонари на улицах включаются довольно поздно, но это не помеха движению. Автомобили летят по шоссе с включенными подфарниками или вообще без света. Часто из-за поворота какой-нибудь кривой улочки старого города, словно призрак, выскакивает трамвай. От страха закрываешь глаза, а он, радостно громыхнув, уже мчится дальше, разгоняя зазевавшихся пешеходов.

Я брожу по 700-тысячному городу, который видел прежде лишь на книжных иллюстрациях. В вечерних сумерках вдруг появляется фонтан со скульптурой Дианы. Чуть дальше угадываются очертания готического кафедрального собора-трехнефного сооружения с высокими стрельчатыми окнами и вознесшейся над ними диковинной башней в стиле барокко. За ним высятся ансамбли костелов бернардинцев и доминиканцев, построенные в стиле барокко, соборы Боимов и Кампианов в стиле ренессанс и другие архитектурные жемчужины, украшающие город.

В магазинах и гостиницах зажигается свет. Вспыхивают наконец и уличные фонари, и движение на мостовых, кажется, замедляется.

Но это только кажется. Полчища «Запорожцев», «Волг», «Москвичей», больших и маленьких грузовиков, мотоциклов по-прежнему несутся сломя голову. Только исчезло какое-то неуловимое очарование. Хромированные автомобили как бы состроили презрительные гримасы: что это, мол, за бескрылая езда, при свете-то каждый может!

Проходит совсем немного времени, и действительность напоминает о себе. Из глубины боковой улочки вдруг раздается мощный хор сирен сразу нескольких машин. Я убыстряю шаги и спешу к месту происшествия, где уже собралась толпа. Столкнулись два автомобиля. Один выезжал со стоянки, собираясь влиться в несущийся мимо поток, и получил удар в переднее крыло. На нем — небольшая вмятина. Дело проще простого. Оба водителя собираются столковаться. Но не тут-то было! Вмешиваются собравшиеся вокруг всезнающие зеваки. Толпа делится на две группы, и предводители каждой начинают рьяно отстаивать интересы «своего» водителя. Снедаемый любопытством, я проталкиваюсь сквозь толпу поближе к поврежденной машине, абсолютно не представляя себе, как решится этот спор под нетерпеливые сигналы других автомобилей, застрявших в «пробке».

Вдруг слышу раздающийся из динамика голос, он приближается, звучит все громче и громче.

— Люди добрые, — добродушно вещает кто-то. — В чем дело? Чего вы здесь застряли? Не лучше ли пойти в кино или посидеть в уютном кафе?