Украинские хроники - [19]

Маленький мир в душе.

В лесу

Они не знали, что блокпост у поворота на Славянск уже занят «правосеками». Пошли на усиление без связи. А ребят за полчаса до них накрыли минометным залпом. Положили точненько между заложенными мешками с песком бетонными плитами. Убитых «правосеки» даже не закопали — затолкали в полуотрытую траншею, накрыли целофаном, а сами сели жрать ополченческие припасы.

И тут — они.

— О-па!

Митрич еще успел жахнуть из двустволки, а Снегирь не успел и этого. Их расстреляли в две очереди. Сашку спасло то, что мертвый уже Снегирь, Вовка Снегирев, своим телом сшиб его обратно в подлесок, подходящий прямо к блокпосту. Ломая молоденькие ивы, Сашка скатился вниз, удачно приземлился на ноги и рванул меж деревьев.

Ничего не было в голове, кроме матюков. И страха, жаркого, заячьего. Сквозь него, как сквозь полиэтиленовый мешок, все туманилось и казалось зыбким. Ноги тянули вперед, подальше от смерти, боже, сохрани-убереги.

…ля!

Вслед палили длинными очередями. Сашка петлял, ветки и кора сыпались на макушку, пули смачно входили в стволы, приклад АК шлепал по бедру.

— Колора-ад!

Он ухнул в ложбинку метрах в ста от засады и замер. Воздух был сладкий, как мед, легким его не хватало, легкие рвали грудь. Стук крови в ушах заглушал все прочие звуки.

Жив, ля. И что теперь?

Даже выглядывать было страшно. Так и виделось: сразу пуля прилетает в лоб. И все же — бросились в погоню или нет?

Сашка с трудом отлепил пальцы от «калаша», отщелкнул рожок — не полный. Это у Снегиря был полный и два запасных, а у него — двадцать два патрона. Восемь выбиты по ростовой мишени. Сашка попал два раза, и Снегирь сказал, что этого хватит, незачем тратить боезапас, в первое время для Сашки вообще главное — не подставиться по природной дурости. О прицельной стрельбе по врагу и речи пока быть не может. Это позже…

Но позже, похоже, уже не будет.

— Колора-ад!

Сашке захотелось рвануться прочь от голоса, но он вовремя сообразил, что это ловушка. «Правосеки» только его движения и ждут.

— С-суки, — выдохнул Сашка, оглядываясь.

Хвостик ложбинки нырял под поваленное дерево и уводил дальше от карателей. Там вроде и лес был погуще. Сашка переложился и пополз, загребая сырую землю локтями. Тяжелый «калаш» цеплялся за что ни попадя.

Полметра — раз, полметра — два. Ветку долой. «Весло» подтянуть. Сучье дерево распороло камуфляж на плече. Мол, нефиг отступать. Развернись, прими бой. Но это ничего, пусть. Не право ты, дерево.

— Где ты урод?

Голос, кажется, приблизился.

Сашка вжал голову. Это один «правосек» увязался или все они сейчас цепью прочесывают местность? Сколько их там было? Шестеро? Семеро? Падая в ивняк, он не четко ухватил глазом. Рожи и рожи.

Выстрел завяз в листвяном шелесте, пулю послали далеко в сторону.

— Покажись, ватник…баный!

Не видят!

Сашка загреб локтями быстрее, обогнул кочку и, откатившись, залег в ямке за частоколом тонких осинок.

«Правосеков» все-таки было семеро.

Они мелькали среди деревьев, пригибаясь и присаживаясь на корточки. Трое в черном, двое в камуфляже, еще двое в обычной джинсе и куртках. Цепь у них получалась жиденькая, метров тридцать по фронту.

Если по четыре выстрела на человека… Подпустить поближе? А заметят? Одного он, может быть, и подстрелит, зато остальные…

От мысли о смерти свело живот.

Несколько секунд Сашка корчился, пережидая острый позыв. Вояка, ля, звенели мысли. Сейчас еще обдристаться не хватало.

— Урод, мы тебя все равно найдем, — пообещали ему. — Тут бежать-то некуда. Тут все насквозь видно.

Ага, было б видно, не пуляли б незнамо куда.

Сашка осторожно сдал назад и уперся во взгорок. Дернина грязной пастью нависала над песчаным вывалом. Приплыли.

Чтобы забраться наверх, пришлось бы встать во весь рост. Надо оно?

Сашка осторожно взял влево, и взгляду его открылась лысая полянка, которую незаметно одолеть тоже было невозможно. А справа, сука, с сухой сосенки нападало веток.

Здорово, ля, сам же себя и похоронил.

От мокрой земли камуфляж на коленях стал грязно-темный. Сашка снова подобрался к осинкам, надеясь, что «правосеки» остановились. Или вообще вернулись на блокпост.

Хрена там!

Самому ближнему до ложбинки осталось пройти всего десять шагов. А до Сашки — двадцать пять. Хорошо, смотрел он куда-то в сторону. На плече — нашивки. На шее — наколка свастики. Бритый.

Обычный, в сущности, парень. Враг.

— Э-эй! Колора-ад.

Каратель резко повернул голову, и Сашка, ощущая сосущую пустоту в груди, нырнул к земле.

— Я ж знаю, ты здесь.

На миг захотелось встать в полный рост и выпустить весь «рожок» в говорящего. Но это уж точно была бы верная смерть. А вообще — обидно, подумалось Сашке. И за Митрича, и за Снегиря, и за то, что не «правосеки» от него прячутся, а он от них.

Вроде и пожить не успел.

Сашка шевельнулся, и попавшая под подошву ветка, переламываясь, выстрелила сухим звуком. Почти в сердце.

Хр-рысс!

— Опачки! А чудик-то рядом! — обрадовались за ложбинкой.

Несколько пуль тут же выбили фонтанчики из земли чуть левее, а одна, присвистнув, впилась в дернину. Переломилась и упала осинка.

Сашка, дурак, отвечая, выстрелил в воздух.

Хорошо, переводчик огня был поставлен на одиночные, иначе весь «рожок» и ушел бы прощальным приветом в небо.