Украинская каб(б)ала - [64]

ПУРИЦ. Будьмо!..

ГАЙДАМАК. Бодрости в голосе нет! И в глаза смотри, когда за рюмкой тянешься!

ПУРИЦ. Будьмо! Будьмо гей! Будьмо гей! Доволен?!

ГАЙДАМАК. Вот так-то лучше! А я тебя все-таки почеломкаю! За то, что ты, как истинный хохол, смачно произносишь казацкое «будьмо»! Ну, давай, Сема! И тебе лехаим!

ПУРИЦ. Точно свожу тебя к Любке!

ГАЙДАМАК. Дурак ты! Полагаешь, мне проститутка нужна? Мне чувств хочется! Чистых, возвышенных!.. Эх, Семка, как вспомню свою первую любовь, сердце тенькает. Еще пацаненком меня Энгельгардт в Вильно с дворней вывез. Мне как раз пятнадцатый годок пошел. Там я влюбился в полячку. Ядвигой звали! Неземной красоты девка была! И я ей нравился. Да ничего не получилось у нас. Я – крепостной, она – вольная… Как я возненавидел рабство, Семик! Как я радовался, когда поляки Николашке хвост прищемили!.. Энгельгардт поляков испугался и удрал в Петербург. А дворня, значит, пехом из Вильно до самой столицы!.. Эх, любовь моя первая, Ядзя-ягода! Я ведь с ней и польский выучил. И поэт, который меня воспламенил, был Мицкевич, а уж опосля Жуковский с Пушкиным! Тогда и стал баловаться рифмой… А картошечка ничего! Подогреть бы немного!..

ПУРИЦ. Ты б еще больше болтал!

ГАЙДАМАК. Так что ж за обед без приятной беседы?.. Простил меня, не сердишься?..

ПУРИЦ. А толку?

ГАЙДАМАК. Правильно! А про Гоголя при мне молчи! Он, конечно, писатель стоящий, но мог бы и не скрывать свое хохляцкое нутро!

ПУРИЦ. О, Господи, как вы, литераторы, не любите друг друга!

ГАЙДАМАК. Не ставь клеймо, «Белинский»! Давай на посошок, и я пойду!

ПУРИЦ. Куда это ты пойдешь?

ГАЙДАМАК. К себе. Попробую написать что-то путное. От твоих газет голова гудит. Осмыслить надо!..

ПУРИЦ. Погоди, телефон звонит!.. Да. Слушаю! Здравствуйте!.. А вы у него спросите!.. Что?… Ладно, передам… Что? А кто вы такой, чтоб Тарас Григорьевич на вас обижался? Вы для него букашки! Нет! Вы – какашки!.. Сказал: передам, а он пусть решает!..

ГАЙДАМАК. Сема, кто звонил?

ПУРИЦ. Мамуев.

ГАЙДАМАК. Мамуев?! А с какой такой радости? Задний ход дал?

ПУРИЦ. Встречу тебе назначил. В ресторане.

ГАЙДАМАК. Не пойду я! Вот еще! Сперва изгаляются, сволочи, а потом в рестораны зовут! Чего мне трубку не дал? Я б его к бисовой матери послал лично. И еще матюком припечатал!

ПУРИЦ. Он с тобой разговаривать боится. А встречу не он назначил, а Алиса. Мамуев – так, сводничает!

ГАЙДАМАК. А что за птица эта Алиса?

ПУРИЦ. О! Это большая птица! Гусь-лебедь украинской политики!

ГАЙДАМАК. Чего ты кривишься? Страшненькая? Так я не пойду, не надо оно мне!

ПУРИЦ. Дело хозяйское, но она самая главная в вашем деле! Всей культурой командует!

ГАЙДАМАК. Не может быть! Типа княгини Дашковой?

ПУРИЦ. Типа того!

ГАЙДАМАК. А лет ей сколько? И лицом какова?

ПУРИЦ. Трудно сказать…

ГАЙДАМАК. Отчего ж не спросил? Ежели она, как княгиня Дашкова при Катьке-императрице, да собой хороша, я в ее кринолине поковыряюсь!

ПУРИЦ. Иди! Такие птицы, как она, разносят высочайшее мнение. Может, решили тебя признать.

ГАЙДАМАК. Тугодумы чертовы! Нет, я к себе пойду… А ты решай, как мне быть! Надо же – позвонили! Снизошли!.. Чтоб вас разорвало сырым порохом!

68

Начальнику 5-го управления Службы безопасности генерал-майору Конопле Г. Б.

Докладная

Препровождая расшифровку аудиозаписи беседы Гайдамака и Пурица, прошу обратить внимание на следующую деталь.

Гайдамак очень часто упоминает о своей сексуальной неудовлетворенности, особенно после прочтения популярных киевских изданий. Полагаю, данный факт может быть использован для успешного развития операции.

С этой целью предлагаю подключить гр-ку Пламенную, в квартире которой установлена наша аппаратура, вменив ей в обязанность войти в доверие к Гайдамаку, вступить с ним в половую связь, во время которой выяснить его отношение к политическими процессам в Украине, а также произвести скрытую видеозапись полового контакта с тем, чтобы при нежелательном развитии событий шантажировать объект угрозой разоблачения.

Начальник 3-го отдела 5-го управления

полковник Борщевский С. С.

69

Дневник Т. Г. Шевченко

10 апреля 2014 г.

Возвратившись из ресторана, где я встречался с Мамуевым и загадочной госпожой Алисой Цырлих, спешу к своему дневнику, дабы по горячим следам описать сие нетривиальное событие.

Когда Сема проводил меня к подъезду, я увидел большую черную машину. «Это за тобой», – сообщил мой приятель. Хотя и боязно было отправляться в одиночестве, но накануне вечером мы порешили, что пора мне привыкать к самостоятельной жизни, ибо в семкиных титьках молоко заканчивается.

Водитель, который всю дорогу мрачно смотрел на тракт, привез меня в ресторан, который находился за городом, на опушке леса. В прежние времена подобные места разврата предпочитали богатые купцы и тайные советники. Скрываясь от глаз благонамеренной публики, они заваливались сюда веселыми компаниями в сопровождении цыган и девиц легкого поведения и, случалось, пировали напропалую несколько дней кряду, пока не истощались кошельки.

Признаться, я взволновался, увидев деревянный терем, на пороге которого меня встречал растерянный Мамуев. Пытаясь изобразить на лице радость, он скорчил гримасу, точно выпил уксусу, и я, два дня размышлявший, куда ему сподручнее заехать – в харю или под дых, рассмеялся и дернул писательского атамана за уши. Впрочем, он воспринял сей жест как поощрение и, чмокнув мою длань, провел в огромную пустынную залу, где в полумраке сидела та, которая, собственно, и назначила мне встречу, Алиса Леопольдовна Цырлих.