Украинская каб(б)ала - [104]

Даже после киевской конуры здесь было тесно, словно в собачьей будке. Не более двух человек могли свободно разойтись в узких сенях, но стол, лавки, милые простые вещицы, лежавшие там и сям, радовали душу. Повеселев, я решил испробовать постель, предполагая, что мог бы окончательно поселиться здесь, ведь именно на этой горе мечтал поставить дом, который мы с моим братом Григорием спланировали незадолго до моей окончательной высылки из Украйны по указу князя Васильчикова, на которого, впрочем, не держу зла. Смотрительница пыталась стащить меня с лавки, но я ласково ее поблагодарил и вышел прочь, прихватив четыре чашки, так как никакой иной посуды ни Семка, ни Назар из Киева не прихватили, а пить из бутылки академику живописи неудобно и позорно.

Затем Семка повел меня к памятнику, где сообщил, что сей величественный монумент в мою честь соорудили евреи. Я попытался возразить, указывая на надписи, что сей памятник поставлен Тарасу Шевченко от благодарного украинского народа, на что мой друг раскрыл альбом, в котором было пропечатано, что скульптором громадного монумента является некий Матвей (он же Мотя) Манизер, а архитектором был, соответственно, Евгений Левензон.

– Кстати, – заметил Семка, – тот, что возле университета, также ваяли наши ребята! А у тебя кругом одни жиды виноваты! Кайся, негодник!

Мой друг ожидал от меня признаков благодарности к своим соплеменникам, и, хотя я действительно был смущен тем, что представители народа, который я неоднократно оскорблял в своих стихах, спрятав свои обиды, создали нечто помпезное и величественное, я все же нашел себе оправдание в композиции скульптуры, которая была дурно придумана.

– Оно и видно, что ваши ребята! – с сарказмом ответил я. – Небось моим побоялись доверить такую работу!

– А чем тебе не нравится памятник? – атаковал Семка.

– А тем, – сказал я, все более раздражаясь, – что украинцы никогда бы не изобразили меня с поникшей головой, будто загулявший муж явился с еврейской корчмы под утро к законной супруге! Мои подняли бы голову Тараса вверх, сделали мой взгляд гордым, призывающим к борьбе! В чем-чем, а я в скульптуре понимаю!

– Значит, гордым хочешь быть? – усмехнулся Семка и закончил фразочку своим гнусным понуканьем: – Ну-ну!..

Мы едва не рассорились, но помешало присутствие нашей милой дамы и Назара, который озабоченно смотрел на часы и виновато бормотал, что ему надобно возвращаться в Киев, так как вечером обязан быть в театре, где дают трагедию, состряпанную по моей биографии.

Семка предложил перекусить, но не в шинке или каком-то ресторане, а в лесу. Знал мерзавец, что пикники мне по душе! Но какая мысль гложет его, заставляет озираться, я не мог определить.

Впрочем, сносная закуска была приготовлена, а подстилкой служила местная газета, целиком посвященная моему юбилею. В ней было пропечатано полдюжины моих портретов, и Любаня забавлялась тем, что на каждое обличье ставила по чашке, которые я по праву новообретенного хозяина прихватил в «Тарасовой хате». Мы выпили за мое здоровье, за здоровье Назара, пригубили в честь нашей дамы, и тут водка закончилась.

– Какой сегодня день? – спросил я у Семки, надеясь восстановить утраченный порядок календаря.

– Двадцать второе мая. День перезахоронения твоего бывшего тела!

Я помрачнел, но не от его дурацкого сарказма, а от бравурной музыки, долетавшей в лес из музейных окрестностей. К новоявленному язычеству своих земляков я еще не привык и потому, уклонившись от расспросов, пошел в лес с поникшей головой, совсем как на памятниках, разбросанных, как уверяет Семка, по всем странам и народам.

114

Киев, 5-е управление Службы безопасности

Срочно Совершенно секретно

После посещения «Тарасовой хаты» и осмотра памятника «объекты» удалились в лес для тайного принятия пищи, причем Гайдамак был чрезвычайно недоволен и открыто высказывал свое возмущение Пурицу и остальным членам преступной группы. Содержание беседы установить не удалось, так как необходимую аппаратуру технический отдел по ошибке направил в Корсунь-Шевченково.

Объекты находятся под визуальным наблюдением. Возможен их побег через лес с выходом на автомагистраль. Прошу дальнейших указаний.

Мл. л-т Соломко А. А.

115

Начальнику Каневского межрайонного отделения Службы безопасности (для младшего лейтенанта Соломко А. А.)

При малейшей попытке «объектов» удрать через лес приказываю принять все необходимые меры для их задержания. К выполнению задачи разрешаю привлечь участников Всеукраинского фестиваля «В семье вольной, новой» из числа литераторов и творческой интеллигенции, поставив им задачу прочесать лес и близлежащие населенные пункты. Оружие применять в крайнем случае после предупреждения. Гайдамака задержать и доставить в Каневское отделение для вручения повестки в суд и дальнейшего препровождения в Киев. Пурица этапировать в аэропорт «Борисполь» для дальнейшей депортации в Израиль. С гражданами Пламенной Л. Б. и Стодолей Н. И. провести разъяснительную работу и, допросив, посадить под домашний арест.

Генерал-майор Конопля Г. Б.

116

Начальнику 5-го управления Службы безопасности генерал-майору Конопле Г. Б.