Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [141]

. По преступлениям против личности: «если где затеется ссора и дело пойдет в гору, то Жид завопит и побежит прочь, Немец поднимет шум и угрозы, Кроат станет ругаться и клясться, Словак поспешит уподчивать пинками и оплеухами, Мадяры исколотят друг друга в кровь, Валах рад убить до смерти и убьет, Русняк плюнет, да в волосы» (совершенно Русская расправа!). По преступлениям против собственности: «Мадяр любить поживиться чужою скотинкою, в особенности лошадкою, или волом; Словак предпочитает съестное; Валах кидается на деньги, и так жаден до золота, что из-за медной пуговицы, оттого что она блестит как золотая, готов зарезать человека; Немец не затрудняется выбором, тянет все, что ни попадает под руку; у Русняка – если разгорятся глаза, так всего охотнее на какой-нибудь ремешок или кусочек железца» (опять точно по-Русски!)[113]. Таков наш собрат за-Карпатский! Ленив он на дело; ленив – благодаря Бога – и на бездельничество, тем паче на злодейство. Замечу также, что, и внутри домашнего быта, Русняки отличаются особенною степенностью и строгостью нравов. Между ними всего меньше насчитывается незаконнорожденных; где это случается, там виновная мать, по общему приговору, торжественно изгоняется из селения. Чувство их в отношении к целомудрию до того щекотливо, что в семействах детей разного пола с малолетства кладут спать врозь; этому совершенно противное делается у всех соседей – у Мадяров – у Словаков, и даже – у Немцев. Наконец, на основании той же опасливости, даже публичные танцы молодежи обоего пола, особенно в публичных домах, то есть в корчмах и в трактирах – считаются у них зазорными, и потому вовсе почти не в употреблении.

Есть однако заноза, от которой натура Русская, видно, нигде не освобождается, и которая, к сожалению, слишком часто портит в ней все хорошее, а дурное усиливает, ожесточает. Это о чем некогда так откровенно выразился мудрейший из древних Князей Русских: «Руси есть веселие пити, не можем без того быти!» Точно – и за-Карпатский Русин не может быть без того, чтобы не хлебать буйного веселья из упоительной, и вместе губительной чаши: губительной для него особенно потому, что, умеренный во всем, он тут только не знает меры. Правда, запой Велико-Российский неизвестен здешнему Русняку, также как и нашему Украинскому Мало-Россиянину; но за то он готов пить и напиться всякий раз, как только представится случай. Замечательно, что и здесь, в стране виноградников, в отечестве благодатного Токая, которого самое имя очевидно звучит по-Русски – натуре Русской нет слаще и угоднее нектара, как наша же блаженная «горелка», называемая и у них также «горивкою» или «зоривкою», иначе – «паленкою» и «паленицею», или еще – «волчьею слезою!» Последнее живописно-иносказательное выражение, в своей поэтической краткости, кажется мне удивительно, или лучше сказать ужасающе-верным. Действительно – тяжкая веселость, выдавливаемая этим ошеломляющим напитком из души, одичалой под гнетом судьбы, есть – «слеза», но – «слеза волчья»! Русский человек сам это знает: знает, что за таким весельем следует горшее горе – и заведомо упивается отравою. Вот, например, каким грустно-веселым балагурством сопровождаются обыкновенно попойки у за-Карпатских Русинов: это известно у них под именем «благословения» или «величания горелки». Разгулявшаяся беседа поет хором:

– «О великая мученице паленице!

Прошла есь скрозь огнь и воду;

Проходишь нашу немощну утробу,

И приводишь нас у беду и невзгоду.

Як тя взяли с пивници,

Взяли тя до скляници,

Поседали с тобовь за стол на лавици;

Почали на кланяти,

И так дале тебе величати:

О славная великая мученице зорилице!

Сама у золоти ходишь,

А нас по болоти водишь;

Умных дурными, богатых убогими,

Всех подданными Жидов чинишь!

Придаешь ты ся попом, паном,

Та и нам небораком простаком!

Як мы тебе напиваемся,

За волося тягаемся,

Бичарями махаем на ся,

У конец по болотам валяемся,

И так тебе, великую мученицу, величаем!»

Затем сбирающийся пить произносит следующее курьезное «заклинание», сопровождаемое разными узаконенными обычаем телодвижениями:

– «Угу на тя! Фуй тю (дует на чарку) – проклятнице, изводнице! Пек бы ти (плюет на землю) – паскуда проклята, кривуле нездатна! Иди у пустыню за ледовое море, де не е ни дерева, ни травы, но самое поле, и скала на скале, а семь колодиць равных голове! Заклинаю (крест), проклинаю (крест), запрещаю (крест), тя козаком, майдаком, гайдуком, и псим хвостом як воротилом! Не иди до головы, не задавай нам беды; а иди до брюха, и ужень з него нечистого духа!»

В заключение, старший в беседе прибавляет:

– «Покашли, плюнь, и упий, и дай ти Боже на здоровля!»

С такими обрядами и прибаутками, чарка обходит несколько раз беседу; и похвалы, воспеваемые «великой мученице», сбываются во всей точности над собеседниками…

Этот отрывок из народного быта Русняков может вместе служить вам, Мм. Гг., образчиком, до какой степени за-Карпатский Русин, в самых дробных мелочах своих обычаев, сближается с нами Велико-Россиянами. У нас в простонародии существует обряд подобного ж чествования горелки, с прибаутками, в которых встречаются многие те же самые выражения. Но – если коснуться этой жилы народных особенностей, то есть простонародных обычаев, обрядов, примет, сказок, песен и т. п. – примерам сходства не будет конца. В другие разы, если позволите, я займу вас подробнейшим изложением этих по-видимому мелочей, но мелочей разоблачающих важный факт этнографический: факт повсюдного единства и тожества народности Русской.