в соседстве древней митрополии Молдо-Влахийской, старо-Русского города
Сучавы: это как нельзя лучше согласовалось с его любимой идеей двународного единства; ибо тут, в общей местной населенности, обе стихии, Русская и Румунская, действительно соприкасаются меж собой в совершенном почти равновесии. Прошло затем новых двенадцать лет, как, в следствие политических переворотов, прекрасный приют
Драгомирнский, в составе так называемой
Буковины, отошел под владычество Австрийское. Тогда
Паисий, с братиею, состоявшею уже из 350 человек, чтобы не оставаться под Папистами, «с
ними-же», как говорит его жизнеописание,
«мир духовный Восточней Церкви никогдаже быти можаше» – скорбя и плача горько, снова поднялся с места, и вдвинулся назад, в пределы оставленные Молдавскому Княжеству: сначала – в скит
Секул, потом – в обитель
Нямецкую, где и утвердился окончательно
[106]. Все эти внешние перемены, нисколько не изменили плана действий, единожды им принятого. По-прежнему, при его личном неутомимом содействии, избранными братиями продолжались двуязычные переводы с Греческого; кроме того, на время зимнее, когда прекращались внешние хозяйственные по монастырю работы, исправляемые лично монахами, заведены были ежедневные по вечерам собрания братии, где производилось чтение и живое поучительное собеседование, на обоих же языках по очереди, как и при богослужении. Так как
Паисий, душа всего, сам был Русский, то, при всей заботливости его о совершенном уравнении обеих народностей, главная доля, в словесном и в письменном употреблении, естественно должна была доставаться языку Русскому. В следствие того, общежительство как
Драгомирнское, так потом и
Нямецкое сделалось рассадником благочестия обще-Христианского, образованности же преимущественно Русской. В
Нямце устроилась даже Славяно-Русекая типография, из которой вышли примечательные издания там же и составленных переводов, кои впоследствии распространились по России, и до сих пор не перестают перепечатываться в наших духовных типографиях. Старец, по истине заслуживший имя Великого, сам действовал до конца своей жизни; и как действовал? Приведу подлинные слова из его жизнеописания:
«Зело прилежаше к переводу с Эллино-Греческого на Славено-Российский язык отеческих и богословских книг… Како же писаше, удивлятися подобает. Немощен бо телом отнюдь бяше, и на всем правом боку раны бяху. На одре, идеже почиваше, округ обложше себя книгами: сколько лексиконов, Библия Греческая и Славянская, книга из нея-же перевод творяше, посреде-же севща; сам-же, аки мало еотроча, седя согнувшися, всю нощь писаше, забывая и немощь тела, и тяжкия болезни, и труд»… В это последнее время своего земного труженичества, доблестный подвижник утешен был наконец торжественным признанием его бессмертных заслуг и со стороны России. При занятии Молдавии победоносными войсками Екатерины Великой, когда местное церковное управление вверено было Архиепископу Екатеринославскому Амвросию с качеством местоблюстителя Молдо-Влахийской Экзархии, старец, почтенный особым вниманием Главнокомандующего, Светлейшего Князя Таврического, лично от Преосвященного Амвросия посвящен был во Архимандрита монастырей
Нямца и
Секула: звание, в котором он и скончался, исполненный долготою дней и трудов, на исходе украшенного им столетия (15 ноября 1794).
С кончиною достопочтенного мужа, чин, учрежденный им в обоих поименованных монастырях, преимущественно же в Нямецком, не прекратился. В особенности, поддерживали и живой дух этого чина, непосредственно следовавшие друг за другом в управлении обоих с тех пор нераздельных монастырей, четыре с ряду его преемника: все из природных Русских. Ныне, настоятельство Нямецкое исключительно удерживается туземцами; и в братстве, число которого в настоящее время простирается до 700 человек, наличное большинство состоит тоже из туземцев. Но, по завету Паисия, равностепенное соединение двух языков при богослужении наблюдается нерушимо: одна сторона, один хор или крылось в церкви, поет и читает всегда по-Славянски; и притом с точным соблюдением всех особенностей порядка и благолепия церковного, принадлежащего собственно России. Поэтому, в последнее время, принято за правило со стороны нынешнего Молдавского Правительства: в день Св. Николая Чудотворца, тезоименитство благополучно-царствующего Государя Императора, Всероссийского, Августейшего Покровителя Княжеств, вызывать в Яссы здешних монахов, которые там, в придворной церкви, совершают торжественно литургию и благодарственное молебствие по-Русски, совершенно как в России.
Впрочем, не в одном церковном богослужении, создание Паисия представляет в себе признаки своего Русского начала и происхождения. В общежительстве Нямецком, не смотря на его вне-общественный, отшельнический характер, сохраняются обычаи, в которых Русскому нельзя не узнать своего живо-народного быта. Вот как, например, совершается там общий монастырский сенокос, в котором лично участвует вся братия. В назначенный день, по отправлении с раннего утра обедни, весь монастырь, крестным ходом, двигается на общественный луг, с хоругвями и иконами: монахи – в мантиях, священнодействующие – в ризах, настоятель – с своим начальственным посохом. По прибыли на средину луга, совершается приличное молебствие, луг окропляется святою водою, и дается благословение на работу. Тогда все без изъятия, монахи и иеромонахи, простые послушники и высшие монастырские сановники – все берутся за косы, и, в дружных рядах, рассыпаются по лугу: только дряхлые старики, обессиленные болезнями, или по другим причинам неспособные к делу, не принимают участия в работе. Во время работы, священная дружина одушевляет себя пением разных церковных гимнов. Так скашивается все назначенное на тот день пространство: и потрудившаяся братия, такой же торжественной процессией, возвращается в обитель, где дневное послушание заключается совершением в церкви вечерней службы. За исключением религиозной величавости, принадлежащей собственно монашескому устройству – не есть ли это живая картина общинных работ, как они производились некогда по всей Руси, как производятся еще и ныне по местам, где старая Русская община сохранилась целее; например: в Сибири – тоже при сенокосах, на Урале – при общественной рыбной ловле?..
