Украина — не Россия - [36]

Эта «маленькая подробность» сильно повлияла на жизненную философию крестьян и их потомков. У русских более сильная приверженность идеалу справедливости оборачивалась пренебрежением к обустройству жизни в целом и в частностях. В Украине же отсутствие в общине «земельно-регулируемого типа отношений» (как выражаются ученые) формировало индивидуалистические натуры, вырабатывало такую особенность украинского характера, как ориентация на накопление. Я уже писал однажды, что это тоже одна из наших национальных ценностей. В этой ориентации нет ничего постыдного, как нам пытались внушить в советский период. Процитирую сам себя: «Мы умеем работать, умеем зарабатывать и умеем так распорядиться заработанным, чтобы оно послужило укреплению того уклада, который является основой нашей жизни».

Украинцы всегда, во все времена, нуждались в среде общения, лучше всего чувствуя себя в большой семье друзей, соседей, земляков. Они находили эту среду повсюду: в родном селе, на базаре (настоящий украинский базар — нечто совершенно особое; считаю, что каждый должен хоть раз побывать на ярмарке в Больших Сорочинцах), в царской, а затем и в советской армии. В армии они нередко держались землячествами, помогая друг другу выжить и утвердиться, пользуясь языком химии, «в агрессивной среде». Но украинские землячества — совсем не то же, что землячества кавказских или среднеазиатских народов. Недавно наши социологи исследовали жизнь украинцев Петербурга. В этом городе живут 150 тысяч украинцев, но выявить здесь украинскую этническую общину в какой бы то ни было форме не удалось. С одной стороны, это, конечно, говорит и о том, что украинцы не чувствуют себя некомфортно в русской среде, но, главное, свидетельствует о нелюбви современных украинцев к любым формам стайного функционирования. Когда-то все это было — громада, мир, это не выдумка, но у современных горожан давно прошло. Об этом можно сожалеть, но это так. Украинцы сплачиваются по национальному признаку лишь в чужеродном или враждебном окружении.

Тем не менее, многим нашим людям присуща хорошая и достойная привычка — доверять «своему». Подразумевается, что если вдали от родных мест имеешь дело с земляком, особенно односельчанином, можно не опасаться подвоха или обмана. Русский же до самого последнего времени жил с ощущением, что на просторах «одной шестой» у него везде родина, поэтому, по моим наблюдениям, спокойнее смотрел на «своих». Вообще среди народов бывшего СССР русские были самым «необщинным» народом, что расходится со стереотипом. Я говорю о тех русских, каких знал и видел, а не о русских из книг народников XIX века. Удивляться этому не стоит. Даже вековые стереотипы способны меняться буквально за несколько десятилетий: еще недавно в католических Испании и Италии были самые многодетные — именно в силу своего католицизма — семьи в Европе, а сегодня в этих странах, наоборот, самая низкая рождаемость на континенте.[17]

Конечно, о нашем полном разрыве с прошлым говорить не приходится, этот разрыв носит какой-то выборочный характер. Прояснить причины такой выборочности, понять, почему народ отбрасывает то, но сберегает это, смогут лишь углубленные научные исследования. Нельзя отрицать, что общественный быт украинцев в течение веков складывался на основе почтения к опыту предков. Этот общественный быт становился самой настоящей материальной силой, помогавшей противостоять разнообразным невзгодам и слишком быстрым переменам. Приверженность к нему позволила сохранить до наших дней некоторые замечательные навыки и правила трудовой жизни и повседневного быта, многие формы межчеловеческих отношений, досуга и веселья — все то, что делало и делает украинцев легкоузнаваемыми среди других народов. Наверное, именно эту приверженность подметил депутат Государственной Думы РФ Вячеслав Игрунов. В передаче на российском телевидении, посвященной съезду российских украинцев (съезд происходил в Москве 8–9 декабря 2001 года), он поделился следующим наблюдением: «Украинцы более консервативны и менее анархичны, чем русские». Известный консерватизм в украинцах действительно сохраняется, и я считаю это положительной чертой. Что же до анархичности, если она и впрямь уменьшилась со времен крестьянской армии Нестора Махно, можно только радоваться.

По моим наблюдениям, русские — несколько менее оптимистичный народ, чем украинцы. Если случается что-то плохое или просто нежелательное, русский, скорее всего, подумает: «Так я и знал!», тогда как украинец решит: «Могло быть хуже!» Тем не менее, русские в основном придерживаются своей здравой поговорки (они же ее и изобрели, ни у кого не позаимствовали): «Глаза боятся, а руки делают», и, в конце концов, довольно часто осуществляют задуманное.

Вообще изучение пословиц и поговорок двух наших народов может прояснить очень многое. В чем еще так запечатлелся характер народа, как в его кратких изречениях на все случаи жизни? Кто-нибудь когда-нибудь подберет два примерно одинаковых по толщине тома «Прислів’я та приказки українського народу» и «Пословицы и поговорки русского народа» и подвергнет их сравнительному анализу — уверен, что соответствующая методика существует. Вот тогда могут вскрыться удивительные вещи — о разном отношении к Богу, к миру, к соседям, к общине, к семье и детям, к природе, к труду. Хотя, допускаю, что отношение может оказаться и достаточно близким. Но все равно, я уверен, какие-то различия проступят. Я, естественно, таким анализом заниматься не могу, а просто приведу пословицу: «Аби жив до жнив, а в жнива аби хто обідать покличе».