Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки - [10]

Видимо, справедливо в этом контексте упомянуть и еще одного петербургского украинца — Т. Г. Шевченко, который также внес вклад в развитие русской художественной культуры. Все его прозаические произведения написаны на русском языке, причем на превосходном русском, определенно родном ему. Свидетельством этому является его дневник, также написанный на русском языке. Это разговор наедине с собой, не рассчитанный, как утверждал Тарас Григорьевич, на печать. Стоит ли доказывать, что такие душевные исповеди не пишутся на чужом языке? Несомненно, русскоязычные повести Т. Г. Шевченко, как и его дневник, дают основания считать его не только украинским, но и русским писателем.

Полагаю, что в споре за обладание тем или иным русским гением украинского происхождения следует обязательно учитывать обстоятельства, в которых он состоялся. Кроме, разумеется, характера, содержания и языка произведений. Ориентация только на биологическую этничность здесь совершенно неприемлема. Тем более что у многих выходцев с Украины, связавших свою жизнь и творчество с Россией, она была не только украинской. К примеру, С. Полоцкий — белорус, Кочубеи происходили от крымско-татарского мурзы Кучук-Бея, А. Н. Вертинский, С. П. Королев — русские, М. Бернес, Э. А. Быстрицкая, И. Д. Кобзон — евреи. Тем не менее все они имеют непосредственное отношение к Украине: одни — по факту рождения и полученного там образования, другие — по причине длительного проживания и изначальной интегрированности в украинский культурный процесс.

Четко определить их этнокультурную принадлежность просто невозможно. И, может быть, прежде всего из соображений нравственности. Поскольку мы никогда не можем быть уверены в том, что наша нынешняя идентификация того или иного деятеля (государства, науки, культуры) будет соответствовать его собственному самоопределению. И совершенно нет никакой уверенности в том, что если бы у нас появилась возможность задать им вопрос, какова их культурная идентичность, мы получили бы однозначный ответ.

Как известно, на этот вопрос Н. В. Гоголь не мог ответить даже самому себе. «Сам не знаю, какая у меня душа», — восклицал он. Художественные произведения он писал исключительно на русском языке. Был уверен, что так и надо. Призывал к этому своих земляков, оказавшихся в России. Недоумевал, почему Т. Г. Шевченко пишет по-украински. И вместе с тем хорошо знал украинский (известно его письмо на украинском языке), любил свою малую родину, ее историю, воспевал ее в своих произведениях «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Тарас Бульба». Русский язык для него был не чужим, не языком соседнего народа и уж никак не оккупанта, как его именуют нынешние националисты, а своим, родным.

Как справедливо утверждал крупнейший украинский филолог и культуролог Д. Н Овсянико-Куликовский, творить художественно можно только на родном языке, но не на искусственно усвоенном. С этим невозможно поспорить, следует только заметить, что у человека может быть два родных языка.

В российской и советской действительности такими были национальный язык и русский, или, как утверждал А. Потебня, для русских, украинцев и белорусов — общерусский. Вряд ли можно сомневаться в том, что если бы Гоголь решил написать произведение на украинском языке, оно было бы столь же художественным, как и русскоязычное. И прежде всего потому, что оно было бы написано также на родном языке.

Ярким примером двухкультурной идентичности был выдающийся русский ученый В. И. Вернадский. Украина и Россия для него являлись нерасторжимым единством. Он писал в письме сыну в 1922 году: «Я не разделяю русских и украинцев. Это два лика нашего народа. Для меня русская и украинская культура есть проявление одного большого целого». При этом он вполне осознавал свою корневую связь с Украиной: «Украина — мое родное племя», — написал он еще в юности[3].

Примеры двойной языковой, а следовательно, и культурной идентичности выходцев с Украины, чья жизнь (в том числе творческая) проходила в России, можно приводить бесконечно. Во времена Российской империи это М. А Максимович, П. А. Кулиш, М. О. Бодянский, в советское время — А. П. Довженко, И. С. Козловский, Б. А. Руденко, С. Ф. Бондарчук, В. В. Бортко, А. В. Петренко, В. С. Лановой, Р. Г. Виктюк и многие другие.

Следует сказать, что феномен двухкультурной идентичности был характерен не только для имперского (или союзного) уровня, но и для национального, причем как в среде творческой элиты, так и в широких кругах населения. И причиной этому была не насильственная русификация, о чем без устали твердят националисты, а глубокие традиции этнокультурного и исторического родства русских и украинцев.

Международные Лихачевские научные чтения, проводимые СПбГУП на высоком уровне (их организует ректор, член-корреспондент РАН А. С. Запесоцкий), в которых я неоднократно принимал участие, предполагают и обширную культурную программу. Так, я не раз имел счастье слушать солиста Мариинского театра, народного артиста РФ В. Г. Герелло. Обратив внимание на его совершенно безакцентное пение на русском и украинском языках, я спросил у него, как ему, этническому украинцу, живется в рамках двухкультурной идентичности. Улыбнувшись, он, ничуть не раздумывая, ответил: «Нормально живется, вполне комфортно». После чего добавил, что за свою певческую карьеру ему никогда не приходилось сталкиваться с неприятием его украинского репертуара в России. «Украинские песни и романсы, — сказал певец, — так же близки русскому слушателю, как и русские».