Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в. - [62]

Рассмотрим теперь, какие же группировки в среде казацкой старшины мы можем выделить накануне войны.

Во-первых, это группировка наиболее старой и успешной в экономическом смысле старшины. По своему материальному, а иногда и образовательному уровню она идентична среднему шляхетству; разделяет идеологические установки «земян», то есть комформистски настроена.

Н. И. Костомаров, основываясь на украинских летописях и народных песнях-думах, так описывает позицию Ильяша, хранившего у себя королевский «привилей» на постройку «чаек» для похода на Турцию и Крым: «Увидя, чем кончилась попытка короля, расчел, что паны сильнее короля и угождать надобно им, а не королю, и потому спрятал королевскую привилегию и никому ее не показывал»[258]. Свою жизненную позицию Ильяш излагает у Костомарова следующим образом: «Мы податей не платим, в войске польском не служим. Лучше нам, начальникам, брать деньги без счету, а дорогие сукна без меры, чем, потакая черни, таскаться по лесам да буеракам, да своим телом комаров, как медведей, кормить»[259]. Позиция Ильяша по отношению к властям государства вполне лояльная: «Не верьте новизне, а держитесь старины, – говорил он, – лучше для вас будет. Не слушайте толков: прикажут идти в поход в Крым или на море – пойдете, а не прикажут – должны повиноваться»[260]. Таким образом, мы смело можем причислить Ильяша и других подобных ему представителей старшины, к категории типичных «земян», хотя и казаков. Также у В. А. Голобуцкого читаем: «Л. Кубаля, ссылаясь на рукопись из библиотеки Оссолинских, утверждает, что до гетманов (Потоцкого и Калиновского) стала доходить молва, что Б. Хмельницкий втайне “бунтует” казаков. Барабаш и Ильяш донесли на Хмельницкого польским властям на Украине. Польский историк Чарновский пишет, что Барабаш “уведомил сенаторов (магнатов. – В. Г.) об опасности всеобщего восстания”»[261]. Эта группа старшины была уничтожена восставшими реестровыми казаками во время их похода отдельным отрядом по Днепру на соединение с основными силами польской армии у Жовтых Вод: «Заревела восторженная толпа и бросилась на старшин; <…> шляхтичей изрубили или побросали в воду; такую участь получили и козаки, замеченные прежде в верности панству: Гурский, Вадовский, Олесько, Каленяка, Нестеренко, Гайдученко. Старшой в то время спал под камышом в лодке. <…> Один козак, крещеный татарин Филон Джеджалий, проколол его копьем и бросил в воду. Был ли тот старшой Барабаш или Ильяш Караимович, или Вадовский – все равно: тогда они погибли все трое»[262]. Таким образом, группировка старшины лояльная Речи Посполитой, в смысле шляхетской республики, была разгромлена и перестала существовать в 1648 г. Руководящую роль в украинском национальном движении приняла на себя более широкая, лояльная скорее королевской власти, а не «республике сарматов» группировка казацкой старшины с сотником Богданом Хмельницким во главе. Его политическую платформу в начале войны хорошо, на наш взгляд, описывает Н. И. Костомаров: «Хмельницкому представилось удобное время заставить польскую аристократию глубоко почувствовать тяжесть мщения русского народа и силу его. Поэтому он с шестьюдесятью козаками, разослал списки зазывного универсала ко всем южноруссам, обитающим по обе стороны Днепра, извещал, что война поднята не против короля, и приглашал всех, умеющих владеть оружием, прибывать, во всем вооружении, на добрых конях, под Белую Церковь. Этот универсал неизвестен в подлинном виде: тот, который обыкновенно выдается за сочиненный Хмельницким, очевидно, подделка или искажение подлинника. Народ был слишком подготовлен к восстанию ненавистью к римскому католичеству и лядскому панству; а некоторые ради одной надежды на грабеж спешили в Белую Церковь.

Но сам Хмельницкий не прочь был от дипломатического примирения с поляками на выгодных условиях. В половине июня (1648 г. – Б. Д.) он отправил в Варшаву депутацию из четырех старшин: Вешняка, Мозыри, Богдарбута и писаря Петрашенка, с извинительным письмом к королю, как бы не зная еще о его смерти»[263].

«Таким образом, Хмельницкий в одно и то же время и подвигал народ против поляков, и искал оправдания у польского правительства. Такая обоюдность стала с тех пор отличительной чертою его действий политических и была причиною многих его успехов и неудач. Русские летописцы называют ее благоразумием, поляки – коварством. Но такие поступки Хмельницкого вытекали из того, что в Речи Посполитой сбились между собою понятия о правительстве и аристократии. Хмельницкий хотел быть врагом панства, но отнюдь не польской нации и не польского правительства, а вся польская нация управлялась панами»[264].

«В это время (после Корсуньской битвы. – Б. Д.) Хмельницкий мог бы вдоль и поперек перейти не только всю Украину, а и Белорусь, Литву и самую Польшу и не встретил бы сколько-нибудь серьезного сопротивления; словно возмущенное море поднялось бы вокруг него угнетенное холопство, крестьянство, чтобы положить конец господству шляхты. <…> Но Хмельницкий в то время не интересовался такими перспективами: его и без того тревожило, что он так сильно оскорбил “маестат Речи Посполитой” (величие польского государства), и правительство вместо того, чтобы благожелательно уладить казацкий вопрос, приложит все усилия к тому, чтобы задавить казачество»