Укради у мертвого смерть - [24]

Клео снял комнатушку на седьмом этаже дешевой гости­ницы у рынка Бентхань на границе между французской и «туземной» частями Сайгона. В супной на первом этаже сторговал за двадцать тысяч пиастров дочь хозяина от на­ложницы. На девушке болталось европейское платье из тех, которые выбрасывают француженки. На правой щиколотке посверкивал оловянный браслет-цепочка, за который отец накинул полторы согни. Платье пошло бесплатно. Бедра у приобретенья выглядели тоньше рук, но круглое лицо сгла­живало впечатление.

Клео заказал в супной куриную лапшу. Велел поднять миски в комнату. Сун Юй дернулась сама нести фарфоровые ложки и палочки для еды, а также коробок со специями, но сказал, чтобы обслужила старая ведьма. Старой ведьмой была ее мать. Клео приметил, как задрожали ресницы девуш­ки. И это ему понравилось не меньше, чем круглое, как луна, лицо с двойными ямочками и чуть длинноватым для китаянки  носом.

приказал ей съесть обе порции.

Пока девушка тихонько хлебала, открыто пересчитал, чтобы она видела, остававшиеся деньги.

Ночью она лежала справа, как и полагается пристойной китаянке, одеревеневшая от страха, но он ее не тронул. Толь­ко вежливо справился, действительно ли девственница, как обещал отец.

Он приодел Сун Юй, откормил. Снова появился на веран­де «Каравеллы», теперь с ней. Цены за девушку предлагали большие. Могли и отнять, но он решил рисковать, ждал дру­зей Мясистого носа. Должны же спохватиться...

Плотный француз в шелковой рубашке со шнуровкой вместо пуговиц присел за их столик и спросил, куда исчез человек, с которым Клео несколько недель назад отправился на моторикше в Шолон? Клео ответил, что Мясистый нос попросил свести со знакомым вьетнамцем у церкви Святой Катерины в Шолоне. Там он его и оставил... Он знал, что «люди» с улицы Катина в Шолон не сунутся, как это сделал от жадности Мясистый нос, по той же причине, по какой не совались «люди» из Шолона на Катина. Французам — фран­цузское, китайцам — китайское, вьетнамцам — вьетнамское. Клео сказал французу, что появился здесь в поисках ком­паньонов. Объяснил характер своих услуг — хранение иму­щества, если есть необходимость, в Шолоне и назвал цену.

Полгода испытывали.

Первое дело с французами стало и последним. После закрытия ювелирной лавки «Двойное процветание» в пере­улке Фамкинь, выходившем на Катина, запыхавшийся ин­теллигентного вида молодой человек постучался в затянутые решеткой двери. Срочно нужен подарок матери невесты. На­ивная избранница в сиреневом платьице, европейском, явно католичка, как и владелица лавки, смущенно улыбалась ря­дом. Конечно, решетку раздвинули.

Остальное считалось делом троих французов, вломив­шихся из-за спин Клео и Сун Юй. Душа не болела. Лавка была вьетнамской.

Как и начало операции, отход прикрывал Клео. Но случи­лось непредвиденное. Отступая, поскользнулся, угодил но­гой в сточную канаву. Боль пронзила лодыжку. Убегавшая за французами, как и следовало по плану, Сун Юй заметила это, хотя он ее не окликал. Кинулась назад, подобрала его писто­лет, угрожая им, остановила ринувшегося на Клео хозяина с сыновьями. Младшего с расчетом ранила первым. Как толь­ко тот упал, вся семья кинулась к подростку.

Пятясь, подпирая Клео, Сун Юй отступала с выставлен­ным пистолетом до Катина. Французы скрылись в противо­положную сторону, на бульвар Нгуен Хюэ... У обувного ма­газина «Батя», освещенного и заполненного покупателями, остановила такси, откинула спинку переднего сиденья в двухдверном «Остине». Села назад, чтобы держать под при­целом шофера, втянула на переднее сиденье Клео. Какой-то дурак восхищенно сказал: «Революционеры...». Действитель­но, азиаты в этом районе не грабили.

Ночью в своей клетушке на седьмом этаже, где электри­ческий вентилятор на потолке месил густой влажный воздух, пропитанный ароматами с рынка Бентхань, они стали впер­вые близки.

Богатые и сильные, они вернулись к депутату Лин Цзяо. В течение нескольких дней соседи, отец Сун Юй и его родст­венники, мать Сун Юй и ее родственники объедались на свадьбе, дремали или разговаривали под грохот гонгов наня­того оркестра, прикидывая будущее молодоженов, хваста­лись и лукавили, опьяненные беззаботностью и ленью. В разгар торжеств суповщик сказал Клео, что берется познако­мить с человеком, покупающим особый товар за значитель­ные суммы у клиента на Севере, в Ханое. Человек разыски­вает толкового и решительного разъездного агента.

—   Что возить? — спросил Клео.

—   Оружие, — ответил суповщик.

—   Кому от кого?

—    Солидная фирма. Отправляет коммунистам. Но опе­рация чисто денежная.

—   Никакой политики?

—   Никакой политики.

Через полтора месяца Клео повел от камбоджийской гра­ницы по протокам баржу. Сун Юй предупредила его, что ее отец донес об этом в жандармерию на Соборной площади за наградные.

Предстояла серьезная игра сразу и с тестем, и с француз­ской армией, и с коммунистами.

... Кашель из-за пули, которую всадил караванщик Цинь в шею бывшего депутата Лин Цзяо, клокотал в скрюченном старике. Кантонец и сын Клео поддерживали его под локти. Пергаментные ладони, усыпанные коричневыми веснушка­ми, раскачивались в такт шаркающим шагам.