Укороченный удар - [9]

Одна из последних твердынь истинных яппи, храм, где они, не таясь, могли исповедовать популярную в восьмидесятые религию, превозносящую неприкрытую жадность и всеоправдывающее стремление к наживе. Никакого лицемерия: инвестиционные группы существуют не для того, чтобы служить человечеству, помогать страждущим и творить добро. Цель совершенно иная и благодаря четкому определению максимально проста: делать деньги.

Уин занимал просторный угловой кабинет с видом на Парк-авеню и Пятьдесят вторую улицу. Лучший вид для лучшего сотрудника компании.

Майрон постучался.

— Войдите! — отозвался Локвуд.

Он сидел на полу в позе лотоса: на лице безмятежное спокойствие, руки разведены, большие и указательные пальцы образуют круги. Медитация. Ею Уин занимался ежедневно, и, как правило, не один раз.

Однако, подобно другим жизненным ситуациям, эти моменты внутреннего уединения и душевной гармонии у Локвуда проходили немного иначе, чем у других. Во-первых, он предпочитал медитировать с открытыми глазами, хотя большинство гуру советуют их закрывать. Во-вторых, вместо того чтобы представлять идиллические сцены вроде водопадов или пасущихся оленей, Локвуд крутил кассеты из домашней видеотеки. На них он сам и пестрая стайка подружек сливались в экстазе самыми изощренными способами.

— Можно выключить? — поморщившись, спросил Майрон.

— Лиза Гольдштайн, — представил финансовый консультант, показывая на переплетенные тела.

— Уверен, она тобой очарована.

— По-моему, вы незнакомы.

— Трудно сказать, — пробормотал Болитар. — Я ведь пока даже не знаю, где ее лицо.

— Милая девушка, еврейка.

— Лиза Гольдштайн? Ты что, шутишь?

Локвуд улыбнулся, р-раз — одним плавным движением встал на ноги, нажал на кнопку выброса, а затем положил кассету в коробку с надписью Л.Г. Коробка, в свою очередь, была помещена в ящик с буквой «Г» дубового шкафчика, буквально ломившегося от кассет.

— Ты понимаешь, что это самое настоящее извращение? — поинтересовался Майрон.

Уин закрыл шкафчик на ключ.

— Должно же быть у человека хобби!

— Ты чемпион по боевым искусствам и в гольф играешь — вот это и есть хобби! А другое — чистой воды извращение. Хобби и извращение, чувствуешь разницу?

— Мораль мне читаешь, — улыбнулся Уин, — как здорово!

Болитар не ответил. Они обсуждали эту тему сотни тысяч раз, с тех пор как поступили в университет Дьюка, но договориться так и не смогли.

У Локвуда типичный для топ-менеджера кабинет: на обшитых деревом стенах картины, изображающие охоту на лис. Мягчайшие цвета бургунди кресла выгодно подчеркивают густую зелень ковра. Старинный деревянный глобус стоит рядом с дубовым столом, за которым вполне можно играть в теннис. В общем, впечатление не слабое, кратко выражается двумя словами: Большие Деньги.

Майрон опустился в одно из кожаных кресел.

— Уделишь минутку?

— Конечно!

В одном из отделений бара, что притаился за письменным столом, оказался встроенный холодильник. Уин достал банку с холодным «Йо-Хо» и протянул Майрону. Болитар точно следовал инструкциям (встряхнуть и насладиться вкусом!), в то время как Локвуд приготовил себе мартини.

Сперва Майрон рассказал, как к Дуэйну Ричвуду нагрянула полиция. Локвуд слушал без особого интереса и улыбнулся всего раз, узнав, что Димонт назвал его психопатом яппи. Но едва речь зашла о сине-зеленом «кадиллаке», откинулся на спинку кресла и сложил пальцы башенкой. Финансовый консультант ни разу не перебил приятеля, а когда тот закончил, встал из-за стола и взял клюшку для гольфа.

— Получается, наш друг мистер Ричвуд что-то скрывает?

— Совсем не обязательно.

Уин скептически поднял бровь.

— Есть идеи относительно того, что связывало Дуэйна Ричвуда и Валери Симпсон?

— Нет, я надеялся, ты подскажешь.

— Moi?[6]

— Вы же общались, — напомнил спортивный агент.

— Валери была просто знакомой.

— Но какие-то соображения есть?

— Относительно связи Дуэйна и Валери? Нет.

— А относительно чего есть?

Локвуд прошел в угол кабинета: там, выложенные в аккуратную линию, хранились мячи для гольфа. Уин начал загонять один за другим в воображаемые лунки.

— Ты серьезно решил этим заняться? Ну, убийством Валери?

— Ага.

— Возможно, тебя это вообще не касается.

— Возможно, — согласился Майрон.

— Или есть неплохой шанс раскопать нечто неприятное. Такое, что ты предпочел бы не знать.

— Да, шанс определенно есть.

Кивнув, Локвуд проверил, ровно ли лежит ковер.

— Не в первый же раз.

— Далеко не в первый. Ты будешь участвовать?

— Это ведь совершенно не наше дело, — заметил Уин.

— Вероятно.

— И заработать не на чем.

— Абсолютно.

— Вообще-то ни один из твоих «крестовых походов» прибыльным не назовешь.

Болитар молчал.

Локвуд нанес еще один удар.

— Не делай такое лицо! Я с тобой.

— Отлично, тогда расскажи, что тебе известно.

— Практически ничего, сплошные предположения.

— Я весь внимание.

— Ты ведь в курсе, что у Валери был нервный срыв? — спросил Уин.

— Да.

— Случилось это шесть лет назад. Ей было всего восемнадцать. По официальной версии, девочка не выдержала нагрузок.

— По официальной версии?

— Ее взлет был воистину головокружительным, а надежды, которые на нее возлагали теннисные специалисты, еще фантастичнее. Зато последовавший за взлетом спад — по крайней мере до срыва — получился долгим и болезненным. Вот у тебя все сложилось по-другому. Твой крах, если позволишь так выразиться, прошел куда быстрее. Р-раз — и словно гильотина опустилась: в одну секунду ведущий игрок «Келтикс», а в другую — уже никто. Все, конец. Но в отличие от мисс Симпсон ты получил коварную травму и стал неуязвим для недоброжелателей. Тебе даже сочувствовали. В случае с Валери казалось: карьеру погубила она сама. Ее считали слабачкой, неудачницей и, в восемнадцать лет, совсем взрослой. В глазах общественности спортивное будущее Майрона Болитара уничтожила ветреная Фортуна, а Валери Симпсон все сделала своими руками. Мол, характера не хватило, моральной стойкости. Воистину медленное, мучительно-жестокое падение.