— Цезарь Ромеро, — проговорил Майрон.
— Ты серьезно? — удивленно поднял глаза Уин.
На корте теннисисты менялись сторонами. Клиент Майрона, Дуэйн Ричвуд, громил пятнадцатого посеянного какого-то Ивана: вел в третьем сете 5:0, выиграв первые два со счетом 6:0, 6:2. Впечатляющий дебют на Открытом чемпионате США для двадцатиоднолетнего выскочки с улиц Нью-Йорка. Он ведь даже в число посеянных не входил!
— Цезарь Ромеро, — повторил Майрон, — может, не знаешь?
— Джокер, — вздохнул Уин.
— Фрэнк Горшин.
— Риддлер.
Девяностосекундную рекламную паузу Майрон с Уином коротали за увлекательной игрой «Угадай Бэт-злодея». Речь, естественно, шла о телесериале «Бэтмен», о «Бэтмене» с Адамом Уэстом, Бертом Уордом и воздушными шарами, наполненными ядовитым газом. О настоящем «Бэтмене»!
— А кто играл второго? — коварно спросил Майрон.
— Второго Риддлера?
Болитар кивнул.
С корта им самоуверенно улыбнулся Дуэйн Ричвуд. На парне «авиаторские» очки в яркой кислотно-зеленой оправе. С последним писком от «Рэй-Бан» Дуэйн практически не расставался, превратив обычный аксессуар в визитную карточку. Естественно, производители были в полном восторге.
Майрон с Уином сидели в одной из двух лож, зарезервированных для команд спортсменов и почетных гостей. Во время большинства матчей свободных мест не оставалось. Накануне вечером, когда играл Агасси, в его ложу было не пробиться: родственники, друзья, прилипалы, молодые красотки, соответствующие статусу Андре кинозвезды и волосатые парни — ни дать ни взять фанаты группы «Аэросмит». А вот за Дуэйна болели только трое: спортивный агент Майрон Болитар, финансовый консультант Уин Локвуд и тренер Генри Хобман. Ванда, любимая девушка Ричвуда, слишком переживала и предпочитала ждать дома.
— Джон Астин, — ответил Уин.
Майрон кивнул.
— А как насчет Шелли Уинтерс?
— Ма Паркер.
— Милтон Берл?
— Сиреневый Луи.
— Либерас?
— Манделл Великий.
— А еще?
— Что «еще? — На лице Локвуда мелькнуло удивление.
— Не «что», а «кого»! Кого еще из злодеев играл Либерас?
— Ты о чем? Он появляется только в той серии, одной-единственной!
— Уверен? — откинувшись на спинку сиденья, засмеялся Майрон.
Устроившись на стуле рядом с судейской вышкой, Дуэйн с наслаждением осушил бутылку «Эвиан», причем держал ее так, чтобы этикетка попала в объектив камер. Умница, знает, как порадовать спонсоров!
Недавно Майрон заключил со всемирно известным производителем минеральной воды простую, но гениальную сделку: в течение Открытого чемпионата США Дуэйн будет пить «Эвиан» из специально маркированных бутылочек, а французская фирма заплатит десять тысяч. Это только один «питьевой» спонсор, а в данный момент шли переговоры с «Пепси» и «Гаторейд».
Ох уж этот теннис!
— Либерас сыграл только в той серии, — заявил Уин.
— Ответ окончательный?
— Да, он появился только раз.
Генри Хобман буквально ел глазами корт: подбирая нужный ракурс, и так голову наклонял, и эдак, жаль только, спортсмены еще не вышли.
— Генри, может, вы подскажете?
В ответ гробовое молчание.
Что же, все как обычно…
— Либерас сыграл только в той серии, — надменно подняв подбородок, повторил Уин.
— Пим-пим-пим! — пропищал Майрон. — Простите, но ответ неверный! Дон, какой приз получает проигравший? Майрон, Уиндзору мы дарим диски с электронной версией нашей игры плюс годичный запас автокосметики от «Тертл вакс!» Огромное спасибо за участие!
— Либерас сыграл только в одной серии, — равнодушно произнес Уин.
— Это что, твоя новая мантра?
— Если не докажешь обратное, то да.
Уин, которого при рождении назвали торжественно и длинно Уиндзором Хорном Локвудом-третьим, сложил тщательно наманикюренные пальцы башенкой. Башенка и веер — любимые фигуры, но распальцовка ему шла равно как и имя Уиндзор. Про таких говорят: белая кость, голубая кровь. Молодой человек будто сошел с обложки журнала «Денди», явился из мира, где управляют семейным бизнесом, пьют мартини в загородных клубах, а девушки с именами вроде Бэбс носят жемчуг и украшенные монограммой свитера. Платиновые волосы, аристократическое лицо с тонкими чертами, белоснежная кожа, неестественно правильное произношение выпускника Академии Филипса Эксетера.[1] Вот только в случае Уина векам селекционной работы противостоял неожиданный генетический сбой. В некоторых отношениях молодой Локвуд был именно тем, кем казался, однако куда чаще — и от этих исключений порой оторопь брала — совсем иным.
— Я жду, — напомнил Уин.
— Ты помнишь, что Либерас исполнил роль Манделла Великого? — спросил Майрон.
— Конечно.
— Но забыл, что в той же серии он играл Гарри, злобного близнеца Манделла.
— Шутишь! — поморщился Уин.
— Почему?
— Злобные двойники не в счет!
— И где это написано?
Локвуд надменно выпятил нижнюю губу.
Влажность можно было носить вместо сорочки — такой плотной она казалась, особенно на второй по значимости арене «Флашинг-Медоус», где сегодня царило полное безветрие. Арена, почему-то названная в честь Луиса Армстронга, походила на огромный рекламный щит с кортом посредине. На спидометре, замерявшем скорость подачи, красовался логотип «Ай-би-эм», у задней линии — символика кредитных карт «Виза», «Ситизен» подсчитывал астрономическое время и продолжительность матчей. Оставшуюся площадь поделили «Рибок», «Инфинити», «Фуджи филм» и «Клэйрол». А еще «Хайникен».
