Уклоны, загибы и задвиги в русском движении - [62]

Надеюсь, что вчерне я Вам это объяснил. Но добавлю ещё кое-что.

Работая над своими статьями, я никогда не включаю автоцензора. Вот и на сей раз в оригинале, переданном мной главному редактору «Независимой», стояли такие два абзаца:

«Невозможно, если быть честным, не сказать и о зловещем факторе еврейско-русского противостояния, ярко проявившемся в ходе грабительской приватизации, в процессе реформ и утверждения нового режима вообще, в сфере идеологической борьбы, в СМИ, особенно на телевидении. Откровенно антагонистическое расхождение во взглядах на прошлое, настоящее и будущее России и русских, характерное для русского и еврейского менталитетов, отнюдь не смущало евреев: ни тех, что верховодили реформами и оформляли соответствующую идеологию, ни тех, что оправдывали, пропагандировали и поддерживали эти реформы в СМИ, ни тех, что участвовали в разделе советской народной собственности, ни тех, что пытались переделать самый дух "этой страны".

Особые размышления вызвало такое заметное явление, как еврей-полукровка в политике. Явлинский, Жириновский, Руцкой, братья Чубайсы, Гайдар, Кириенко, Немцов, Хакамада, Новодворская (я называю только самых заметных, всех не перечислишь) — принадлежность их, по большому счёту, к одному антирусскому политическому лагерю заставляет задуматься. Пожалуй, сегодня именно такие, как они, заставляют со всей остротой ставить вопрос о феномене отщепенства в истории интеллигенции России. Правды ради скажу, что встречаются примеры иного образа мысли (генерал Рохлин), но они редки как исключения».

Я написал эти абзацы, надеясь, но не веря, что они будут опубликованы, просто потому, что не мог не написать. (Хотя вообще-то статья в «Независимой», носившая специально подчёркнутый характер личной исповеди, не предполагала этого.) Я нисколько не удивился, не обнаружив их в гранках. Иного я и не ждал. Затевать из-за этого скандал, снимать с полосы весь материал, жертвуя уникальной возможностью донести до аудитории весь остальной набор мыслей и вызовов? Ничего глупее нельзя было бы сделать. Статья вышла без вышеприведённых строк.

Я не слишком огорчился этим. Во-первых, главного, на мой взгляд, я всё равно достиг. Во-вторых, у меня, как Вы знаете, и без «НГ» достаточно трибун, чтобы высказаться по еврейскому вопросу (и я это делаю, за что уже получил официальное предупреждение от русофобствующего Министерства печати). А в-третьих, замечу, что еврейский вопрос вообще рискованно обсуждать с интеллигенцией на первом же уроке националистического ликбеза. Это была бы грубая, а то и непоправимая методическая ошибка. Паническая мысль об «антисемитизме» — стоит ей тенью мелькнуть в типовом интеллигентском сознании — способна заставить моего читателя вообще отбросить газету. Зачем тогда писать, трудиться? Я не привык работать вхолостую.

Придёт время — я подведу читателя к известным мыслям, если удастся сохранить возможность диалога. А пока напомню Вам слова Пушкина, написанные Бестужеву по поводу Чацкого из «Горя от ума»: «Всё, что он говорит, очень умно. Но кому он говорит всё это? Фамусову? Скалозубу? На балу московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело». Жизнь слишком коротка, чтобы проповедовать ветру, морю и песку.

Впрочем, Вы, кажется, ждали от меня, чтобы я заговорил с аудиторией «Независимой» на том же языке, что и с закалёнными читателями своей «Националки»? Пошёл бы, так сказать, в лобовую, «психическую» атаку? И Вы ещё возмутились тем, что я этого не сделал? Но дрессировщик не суёт голову в пасть льву при первом знакомстве. Не знал, по правде говоря, что Вы меня за идиота держите. Извините, Борис Сергеевич, разочаровал Вас: я — не идиот.

2. Что я считаю главным в моей статье

Любая моя статья — как ракета с разделяющейся боеголовкой, она предназначена для поражения нескольких целей, в том числе невидимых постороннему глазу. Но, конечно, эти цели ранжируются.

Вы избрали себе мишенью в моей статье то, чему я придавал лишь прикладное значение как поводу к речи, как зацепке для разговора. То, что я считал в данной работе проходным — взаимоотношения русских с нерусскими в России, Вы посчитали главным. Выдвинули это с последнего плана на первый. А мимо действительно главного прошли, как мимо пустого места.

В отличие от Вас, армянский националист (как он мне представился по телефону) Виген Оганян понял дело правильно, и написал, защищая меня от нападок одного своего недалёкого соплеменника: «К сожалению, национальное чувство практически замалчивается нашими словарями и стыдливо утаивается учёными в "мешке" истории… Вряд ли стоит упрекать Александра Севастьянова за обоснование естественного права русского народа на контроль над созданной им державой. К тому же слишком часто невежественные популисты прикрываются знамёнами национализма, дискредитируя его своей одиозностью Поэтому приветствовать нужно интеллигента, осмелившегося реабилитировать этот феномен, практически отданный на откуп политическим маргиналам. Конечно, это "опасная позиция, особенно для отца шестерых детей", обращается к автору Л. Оников. Но, во-первых, рискует любой исследователь… А во-вторых, по всему видно, что А. Севастьянов готов защищать свои позиции в буквальном и переносном смысле слова; наверное потому, что "никто не жаждет так страстно величия собственной нации, как интеллигент" (помните Каутского?). Что же касается детей, то на этот вопрос ещё в 1812 году ответил генерал Раевский, поведший с собой в бой несовершеннолетних сыновей»