По-русски, когда царь Борис Фёдорович требует в царской грамоте, собственноручно им меченной, чтоб не взыскивали ясак
«с татар и остяков бедных, также со старых, больных и увечных». Да что там ясак, если царь Российский на Верхотурье грамоту шлёт голове Ивану Воейкову о запрещении брать у тюменских татар для гонцов подводы,
«чтоб тюменским татарам однолично в подводах убытков не было». Вот это по-русски, по-христиански — с добротой, душой и любовью. На том стояла и стоять должна дальше Россия! Иначе это будет уже не Россия, иначе ей не стояти. Это сегодняшние писатели с киношниками всё государево строительство Российской империи залили кровью, а ведь документы свидетельствуют и о другом:
«а велели мы, холопи твои, Ерошке Хабарову, по наказу, тех князцей, Лавкая и Болточая, и с их улусными людьми, призывать не боем, — ласкою, под твою Государеву Царьскую высокую руку… А Государь наш, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Руси, милостив и праведен, и кровям ничьим не искатель…» Вот это действительно по-русски. По-русски, когда великие князья, цари, государи российские, императоры, самодержцы, принимая под всесильную свою десницу новые земли и новые народы, в жалованных грамотах, указах и манифестах сразу же выказывали свою заботу о них, свою опеку, своё родительство. Государыня Императрица Екатерина II провозгласила в Манифесте о присоединении к России герцогств Курляндского и Семигальского и Пильтенского округа:
«Объявляем при том императорским нашим словом, что не токмо свободное исповедание веры, от предков вами наследованной, права, преимущества и собственность, законно каждому принадлежащая, в целости соблюдены будут, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться и всеми теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные российские по милости наших предков и нашей наслаждаются». А вот как царь Алексей Михайлович отписывал молдавскому господарю Георгию Стефану, соглашаясь с условиями перехода Молдавии в русское подданство:
«И хотим вас держать в нашем государском милостивом жалованье и призренье». И он же, царь Алексей Михайлович, отписывал Имеретинскому царю Александру о принятии Имеретии в Российское подданство:
«И их людей, и всю Меретинскую землю держати под нашею царского величества высокою рукою в нашем царском милостивом жалованье и во обереганье». Не только кровью и силком, а исторической справедливости ради надо сказать, не столько кровью и силком, сколько добротою, любовью и уважением к другим народам полнилась российская семья, по-родительски принимали русские цари в свою семью новые народы, и их отеческая длань была оберегающей, охраняющей, окормляющей. Да и как иначе могло быть, когда не мы, русские, челом били принять нас в чью-то семью, это нам, русским, челом били.
«Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом и пророком нашим Махометом в том, что хощу и должен Е.И.В. своей истинной и природной великой государыне, императрице Елисавете Петровне, самодержице всероссийской, и по ней по самодержавной Е.В. императорской власти и по высочайшей её воле и збираемым и определяемым наследникам верным, добрым и послушным рабом и подданным быть, и все к высокой Е.В. силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том во всём живота своего в потребном случае не щадить. И притом по крайней мере стараться споспешествовать всё, что к Е.И.В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может, так как я пред Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет», — клялись на Коране в верности России, вступая в её подданство, казахский батыр среднего жуза Джанбек, казахские старшины младшего жуза Джанбек и Дербишали, казахский хан Абулхаир, султан Ерали, и долги списки тех клятв и имён.
Мы ведь никого к себе ни калачом, ни иным манком не заманивали. Многие народы сами выбрали себе место в России, их жизнь заставляла под Россию идти, искали они и находили в России кто спасение от нещадного внешнего врага, кто от истребительных внутренних распрей, кто от голодной смерти. У всех народов был свой интерес, корысть была оказаться под покровительством сильного, богатого, доброго русского народа. И помимо России было к какому другому, не менее крепкому плечу прислониться, да к кому другому подаваться было, всё равно, что из огня да в полымя, идти туда — на унижение идти, в холопы, в рабство, а в России — в pyccкую семью. Каждый народ, приходящий в Россию, убеждался в правоте молвы, что хоть и велика святорусская земля, а везде солнышко. За стол равным сажали, куском хлеба никого не попрекали, воли и веры ничьей не стесняли, чего же было народам в Россию не стремиться, в России не жить, домом ставшую Россию не крепить. Так и строилась Российская Империя: земля — к земле, народ — к народу. И, принимая под своё покровительство новую землю и новый народ, русский народ брал на себя бремя опеки, правда, и оброк обязанностей возлагал на новый народ сполна, но и прав каждому народу отмеривал как равному. Лиха лишнего ни одному народу не перепало, напротив, в тяжкую годину те народы, что числом помельче, старались особо беречь, под ружьё лишнего не поставить, а уж чтоб последнего, единственного сына из дома в армию забрать, такое и вовсе немыслимо было.
