Уилли - [107]

В течение десяти лет после второй мировой войны отношения Моэма с Лизой и ее детьми носили теплый характер, как этого и следовало ожидать, учитывая преклонный возраст писателя и историю его отношений с Сири. После развода Моэм встречался с бывшей женой лишь один раз. Когда он узнал о ее смерти, наступившей в июле 1955 года, он не стал изображать горя. «Было бы лицемерием, — заявил он друзьям, — притворяться, что я скорблю о ее смерти».

К концу войны в семье Лизы произошел разлад и весной 1947 года она развелась с мужем. Моэм очень переживал развод и надеялся, что с ее следующим мужем у него сложатся такие же прекрасные отношения, какие у него были с Паравинчини. Двадцать первого июля 1948 года Лиза вышла замуж за лорда Джона Хоупа, сына лорда Линтлитгоу, который в 1938 году оскорбил Моэма пренебрежительным отношением к Хэкстону во время посещения ими Индии. Моэм вылетел самолетом в Англию, чтобы присутствовать на свадьбе, оплатил роскошный обед по этому случаю в отеле «Клариджез». В дополнение к уже существовавшим счетам в банках, которые он ранее открыл для Лизы и ее детей и которые обеспечивали их будущее, он открыл новый счет на ее имя в размере 25 000 фунтов стерлингов. В течение примерно десяти лет Лиза, ее муж и их дети каждое лето проводили несколько недель на вилле «Мореск». Порой родители оставляли детей с дедом еще на несколько дней, чтобы самим отправиться в Шотландию поохотиться на куропаток. Помимо детей Лизы от Паравинчини у нее теперь появилось еще два сына от Хоупа — Джулиан и Джонатан.

Моэму, которому никогда не удавалось легко играть роль отца и дедушки, визиты многочисленной родни стали утомительными, хотя основная нагрузка по их организации ложилась на плечи Серла. В 1957 году, когда Моэму исполнилось восемьдесят три года, он решил, что больше не может выносить нарушений своего распорядка. С этого момента родственники стали гостить у него гораздо реже.

Моэму льстило, что, выйдя замуж, Лиза породнилась с аристократической семьей, но он всегда с недоверием относился к ее новому мужу. В 1949 году его зять предложил писателю учредить компанию на Нормандских островах, чтобы его наследники могли избежать уплаты налога на наследуемое имущество. Принятие этого предложения означало бы передачу семье Хоупов большой части принадлежащего писателю имущества, в результате чего, как указали Моэму его адвокаты, он утратил бы над ним контроль. Имел ли писатель на то основание или нет, но он пришел к выводу, что его дочь и зять подбираются к его накоплениям. Когда в 1949 году Лиза ждала ребенка, он выразил недовольство тем, что, как ему показалось, они рассчитывали на автоматическое открытие им счета в банке на имя его нового внука. Утверждают, что, как-то гуляя с одним из своих друзей по территории своей виллы, он преднамеренно остановился под окном комнаты, в которой разместилась дочь с ее мужем, и громко сказал своему собеседнику: «Он женился на ней ради денег, а она — чтобы стать титулованной особой».

К 1956 году вопрос о том, как распорядиться наследством Моэма начал вызывать трения в семье. Писателю не нравилась идея передачи управления его финансовыми вопросами в чьи-либо руки по ряду причин, и прежде всего потому, что это предполагало признание его старческой немощи и неспособности принимать здравые решения. Кроме того, он испытывал неоправданные, хотя и вполне реальные опасения остаться без денег, которые позволяли бы ему и дальше жить с комфортом. И наконец, он хотел сам распоряжаться богатством, которое создал упорным трудом в течение более чем полувека.

Хотя отношения между Моэмом и дочерью в 50-е годы оставались натянутыми, он продолжал тратить значительные средства на ее детей. К тому времени он уже открыл счета в банке для детей Лизы от Паравинчини, а в 1953 году уполномочил Элансона сделать то же самое для Джулиана и Джонатана. В 1957 году он дал взаймы дочери 15 000 фунтов на приобретение дома в Лондоне, а в 1959 году, когда он приезжал в английскую столицу, чтобы присутствовать на первом балу внучки Камиллы, он приобрел ей по этому случаю роскошный наряд.

Растущее отчуждение между Моэмом и его семьей в конце 50-х годов явилось лишь одним из показателей подкрадывающегося одиночества. К концу 50-х годов он порастерял многих друзей, которые к тому времени или ушли из жизни или в силу удаленности не могли с ним лично общаться. Неизбежные для пожилого возраста последствия — утрата слуха, памяти и сил — привели к сокращению числа приезжавших к нему гостей и появлению сильной усталости после его регулярных поездок в Лондон, которые всегда кончались обязательными болезнями и необходимостью прохождения курса лечения, что его сильно раздражало. Наконец в ноябре 1958 года он опубликовал свою последнюю книгу «Точка зрения» и объявил, что прекращает писать. На настойчивые уговоры критика Джона Бивена продолжать литературную деятельность Моэм ответил: «Писатель должен ощущать жизнь, быть погруженным в нее. Я же в этом мире сторонний наблюдатель».

X БРЕМЯ ВОСПОМИНАНИЙ 1959–1965

В течение всей своей сознательной жизни Моэм верил в возможность человека выстраивать свою жизнь согласно намеченному плану. Яркий отрывок об узоре персидского ковра в «Бремени страстей человеческих» — метафорическое отражение его веры в то, что создание узора своей собственной жизни является единственным смыслом человеческого бытия. Карьера Моэма — во многом результат его упорных усилий и твердой воли. Будучи человеком не очень одаренным от природы, он как писатель добился успеха в трех жанрах. Еще в начале 20-х годов он определил, какое количество произведений и в какой последовательности он создаст, прежде чем отойдет от литературы. В основном он выполнил свой план, хотя война несколько нарушила сроки его осуществления. Сначала он сознательно перестал писать пьесы, затем прозаические произведения и наконец в 1958 году опубликовал работу, которую не относил ни к какому жанру художественной литературы.